Азиатская лихорадка: к чему приводит одержимость учебными достижениями
Высокие показатели учащихся из Китая, Японии и Южной Кореи одни связывают с вековыми традициями и культурными установками, другие — с невероятной конкуренцией и стремлением к элитарности. Одержимость результатами в школе нередко приводит к психологическому давлению на детей, которые не выдерживают такой экстремальный ритм, подвергаются критике за низкую успеваемость и сталкиваются с угрозой отчисления. Публицист Василий Легейдо рассказывает, почему азиатская образовательная модель восхищает и тревожит одновременно.
Эксперты уже давно фиксируют более высокие показатели учащихся из стран Восточной Азии по сравнению с их западными ровесниками. Некоторые объясняют этот феномен вековыми традициями и культурными установками, другие — фанатичным стремлением к материальным благам и культом учебы. Американский педагог китайского происхождения Йонг Чжао написал книгу «Кто боится большого злого дракона? Почему у Китая лучшая (и худшая) система образования в мире», в которой сравнил систему императорских экзаменов кэцзюй с самыми значимыми достижениями китайской культуры и науки: порохом, компасом, бумагой и ручным набором текста. Однако многие специалисты считают, что «образовательная лихорадка» родителей в Китае, Японии и Южной Корее на самом деле является формой эксплуатации детей и часто приносит больше вреда, чем пользы. Публицист Василий Легейдо рассказывает об особенностях учебы в этих странах и о том, почему высокие результаты местных школьников одновременно восхищают и тревожат.
Непреходящая ценность
В составленном Организацией экономического сотрудничества и развития в 2010 году рейтинге стран по уровню образования Южная Корея заняла первое место. При формировании списка учитывались показатели 470 000 15-летних школьников из 65 государств при прохождении аналогичных тестов. Выходцы из Южной Кореи продемонстрировали лучшие результаты по математике и литературе, а по естественным наукам уступили лишь финнам и японцам. Примерно тогда же политики заговорили о том, что система школьного образования в Восточной Азии должна стать примером для западных стран. «В Южной Корее к учителям относятся как к строителям нации, — сказал президент США в то время Барака Обама. — Пришло время и нам относиться к своим учителям с такой же степенью уважения».
Несколько лет спустя Обама подчеркнул значение образования для общего национального благосостояния и добавил, что Штатам необходимо «инвестировать в молодых людей», чтобы оставаться конкурентоспособными на глобальном рынке. В том же духе высказался основатель Microsoft Билл Гейтс, который тогда был богатейшим человеком планеты. А кандидат в президенты на выборах-2012 от Республиканской партии Митт Ромни отметил, что «глобальная конкуренция начинается со школы». Подобные рассуждения послужили основанием для инициативы «Гонка за первенство», в рамках которой американское правительство в 2009-м выделило на образовательные инновации около $4,4 млрд.
Антрополог Энн Эллисон предположила, что риторика американских политиков и предпринимателей относительно учебы в те годы во многом основывалась на том, как устроено образование в Японии: жесткая конкуренция, частые тестирования, подготовка, требующая усидчивости, концентрации и дисциплины. По словам исследовательницы, такая модель в азиатской стране окончательно сформировалась после Второй мировой войны. Именно в то время власти начали позиционировать образование как подготовку молодого поколения к бешеному ритму капиталистической системы, в рамках которой людям приходилось полностью посвящать себя работе. Семья, школа и работа в Японии в то время представляли собой элементы единой экономической и социальной структуры. Эта структура, как пишет Эллисон, «обеспечила Японии глобальный престиж и статус индустриальной державы».
Билет в лучшую жизнь: учеба как социальный лифт в течение столетий
К тому времени Япония уже была не единственной страной в регионе с подобными установками в сфере образования. В Китае экзаменационная система кэцзюй просуществовала около 1300 лет — с 605-го по 1905-й. Ее главное преимущество относительно предшествующей системы девяти рангом состояло в том, что она позволяла почти каждому взрослому мужчине вне зависимости от социального и материального положения пройти испытание, по результатам которого он мог получить допуск на государственную службу. Так учеба в Китае стала одним из ключевых факторов социальной мобильности. Благодаря ей люди могли становиться важными чиновниками, богатеть, добиваться влияния и уважения в обществе.
Аналогичная ситуация сложилась и в корейском государстве Чосон, которое существовало с 1392-го по 1897-й. Там экзамены кваго, дающие право поступить на государственную службу, тоже были едва ли не единственным способом подняться по социальной иерархии для людей, которые не имели связей и не относились к знати. Экзамены делились на военные и литературные. Сдающие должны были продемонстрировать идеальное знание классических произведений.
Зачастую, несмотря на формально равное положение экзаменуемых, самые высокие результаты все равно показывали выходцы из высших слоев, чьи семьи могли позволить себе обучение в лучших школах. Тем не менее, как отмечает американо-корейская писательница Тина Чимин Уолтон, «в корейской культуре образование приобрело непреходящую ценность». «Значительная часть населения жила в нищете, а грамотность давала людям надежду на то, что они могут вырваться из порочного круга и обрести лучшее будущее, — продолжает Уолтон. — Неудивительно, что современные корейские школьники и студенты тоже относятся к образованию как к билету в лучшую жизнь. Ситуация на рынке труда стала еще сложнее, что мотивирует молодежь усердно готовиться к современным аналогам кваго. Прошлое Кореи помогает лучше понять одержимость жителей страны образованием в настоящем».
Лицевая культура: одержимость результатами и ставка на элитарность
Уже в наше время в Южной Корее вступительные экзамены в университеты превратились в событие национального масштаба. «Более 660 000 учащихся заняли свои места, — описывали эту процедуру в 2012-м авторы Financial Times Саймон Саймон Мунди и Летиция Ок. — Дорожное движение перекрыли, чтобы оно проходило подальше от места проведения экзаменов. Даже расписание перелетов изменили, чтобы гул не отвлекал поступающих. Опаздывающих подвозили полицейские».