Счастье для всех недаром
К столетию Аркадия Стругацкого
Кем для него был и остался юбиляр, Weekend рассказывает писатель и начальник регионального отдела “Ъ” Шамиль Идиатуллин.
«Купил <книжный> шкаф за 1300 руб. и 150 р. за перевозку. Вот и всё. Мне больше нечего желать в материальном смысле» — это дневниковая запись от 19 октября 1958 года. Сделал ее уже состоявшийся 33-летний семьянин, отставной офицер-дальневосточник, работающий редактором сразу в двух столичных издательствах и третий год живущий с женой и двумя дочерьми за ширмой, перегородившей кабинет в квартире тестя. Он уже написал две книжки в соавторстве. Сочиненный на пару с армейским приятелем приключенческий памфлет про жертв испытания американской водородной бомбы только что вышел в Детгизе. Там же полтора года томилась вторая повесть, суровая фантастическая, про самоубийственную разведку месторождений Венеры, написанная вместе с младшим братом. Рассказ братьев про инопланетян в таджикских горах уже вышел в журнале — пусть и свирепо порезанным.
Автора дневника звали Аркадием, брата — Борисом. Ничего не желать Стругацких давно выучила судьба.
Определялась она преимущественно советской властью. Та не только воспитала из юных пионеров сперва преданных сталинцев, а потом пылких ленинцев, грезящих светлым будущим, и не только поощряла их первые литературные опыты публикациями и бронзовой премией Минпроса РСФСР за лучшую книгу о науке и технике для школьников. Вообще, без советской власти вряд ли возможно было само рождение братьев, как и брак их родителей — еврея-комиссара и дочери русского купца.
Власть пыталась зачистить то, что создала — отвлекаясь, правда, в последний момент. В этот скрипт вписывается многое: исключение отца из партии за «притупление политической бдительности» в 1937 году — от трагического развития событий спасло чудо и быстрый переезд, рытье окопов на линии обороны Ленинграда — там Аркадий, как он сам признавался лишь 40 лет спустя, «убил своего первого фашиста», блокадные зимы, чудовищно организованная эвакуация, которая убила отца и две трети пассажиров холодной теплушки — но Аркадия лишь отправила на три месяца в госпиталь, призыв в 17 лет и сразу в пехотное училище, выпускники которого в 1943 году не могли надеяться на длительную карьеру, но Аркадия перевели в институт военных переводчиков, 12 лет в казармах и гарнизонах, исключение из