На грубость нарываемся
С начала пандемии вышли в свет рейтинги конфликтности российских городов и стран мира, впрочем, это пока только «пристрелочные» и очень неточные данные, чтобы описать особенности нашей нелюбви друг к другу.
Рост конфликтных настроений в обществе прогнозировали все, как только начался COVID‑19. Кто‑то даже пытался его измерить с различной степенью точности, из последних попыток — опрос исследовательского агентства Zoom Market об уровне агрессии в российских городах. Трем тысячам респондентов (разумеется, для каждого отдельного города выборка оказалась куда скромнее) команда исследователей задала вопросы: «Часто ли вы сознательно избегаете конфликтов?» и «Часто ли вы ругаетесь?». Итоги получились в целом радужными: более половины россиян сознательно стремятся «жить дружно», а часто ругаются только 20 процентов. Причем самыми дружелюбны‑ ми оказались Москва, Владивосток и Новосибирск, а самыми ругливыми — Челябинск, Краснодар и Пермь.
Впрочем, что именно показало исследование, ясно не до конца, потому что любые прямолинейные вопросы в случае таких сложных сюжетов, как уровень агрессии в обществе, восходят к сакраментальному: «Перестали ли вы пить коньяк по утрам?». Чтобы человеку понять, часто ли он сознательно избегает конфликтов, нужно как минимум отслеживать такие свои состояния и иметь практику «осознанного поведения».
— Уровень конфликтных настроений, а тем более склонности людей к агрессивному поведению сложно определить в ходе опроса,— рассуждает Дмитрий Рогозин, завлабораторией методологии социальных исследований РАНХиГС.— Скажем, человек может воспринимать свою агрессивность как любовь к справедливости, как мужественность или даже искренность. Уровень допустимой конфликтности, агрессии — вопрос конвенции общества: что кажется одним ужасным, для других совершенно естественно.
Осечки в точности определения уровня агрессии дают даже прославленные международные индексы. Известнейший из них — Глобальный индекс миролюбия, составляемый Институтом мира вместе с Центром мира и изучения конфликтов Сиднейского университета регулярно, начиная с 2007 года. В июне институт опубликовал свои новейшие данные, попытавшись сделать первые прогнозы того, как COVID‑19 повлияет на конфликтность в тех или иных регионах. Россия в рейтинге 2020 года открыла десятку «наименее мирных стран», среди которых еще Ирак, Ливия, Сомали, Афганистан и так далее; Исландия возглавляет список самых миролюбивых, деля пьедестал с Новой Зеландией, Данией, Японией и другими благополучными державами. Все бы хорошо, но «ключевые выводы» исследования, например, указывали, что межстрановые конфликты под действием ковида должны утишиться, и сообщали о «выдающемся прогрессе» в миролюбии Азербайджана и Армении… После событий этой осени читать остальные выводы без должного скепсиса уже сложно.
Хотя там есть и вполне оправданные наблюдения, основанные на длительности межстрановых сравнений. В частности, указано, что c 2007 по 2020 год основными факторами беспокойства в различных регионах, роста агрессии и насилия были не столько терроризм и уличная преступность, сколько политическая нестабильность, гражданские войны и возрастающие потоки беженцев. Эти факторы, как мы видим, дают о себе знать и на постсоветском пространстве.
Бытовое насилие и будничная ругань, как ни странно, не являются «частными проблемами»: они связаны с общей ситуацией в стране, а иногда и шире — в мире. Как показывают глубинные интервью с респондентами, человек склонен выбирать силовой, агрессивный путь выхода из какой-либо сложной ситуации, когда не знает или не имеет опыта альтернативного решения, когда окружающая обстановка оценивается как опасная, а оправдание «все так делают» — очевидным. В практическом смысле насилие снижает неопределенность (ситуация кризиса наступает мгновенно, эмоциям дается выход), поэтому всякий рост неопределенности (включая эпоху ковида) делает «методы носорога» более популярными.