Любимец цензуры
О журналистике времен перестройки, о газете «Московские новости» и ее редакторе Егоре Яковлеве готовит книгу один из главных редакторов этой газеты, а позже и «Огонька» Виктор Лошак. Этот отрывок о Лене Карпинском — философе, публицисте, редакторе, которому 26 ноября исполнилось бы 90
...С приходом Яковлева кровь «Московских новостей» активно менялась. Пропали бывшие шпионы. В АПН отозвали матерых контрпропагандистов. Из целой стайки веселых девушек остались только самые способные. Пришли люди, которых Егор знал много лет: с Володей Шевелевым он работал в журналах «Журналист» и «Проблемы мира и социализма» в свой пражский период, Алексея Флеровского знал как в прошлом главного редактора «Московского комсомольца». В газету с небольшим разрывом пришли одни из лучших экономических журналистов страны Саша Беккер, открывший всем «архангельского мужика», и Володя Гуревич. Женю Альбац Егор перехватил в «Неделе», Олю Бычкову в «МК», Володю Волина — в «Труде», в «Гудке» — Сашу Кабакова. Но ближе и понятней всех ему был старый друг и ровесник, философ Лен Карпинский. Сын близкого соратника Ленина Вячеслава Карпинского, ребенком сидевший на коленях у Сталина, что запечатлели фотографии, он делал блестящую карьеру: от секретаря комсомольского ЦК до члена редколлегии «Правды». Однако лет с 35 стал с линией партии не совпадать. А совпадал ли когда-то? Писатель Василий Аксенов рассказал в «Лекциях по русской литературе», как секретарь ЦК ВЛКСМ Карпинский вызвал его для проработки. Говорил что-то вроде «комсомол не допустит», «роман неправильный — молодежь у нас не такая»… Но, когда они пересеклись взглядами, Аксенов увидел в его глазах что-то совсем другое, прочел усмешку. Позже встретились в компании, разговорились, и писатель понял, что мыслит Карпинский так же, как и он сам, а к тому, что ему говорил в кабинете ЦК, относится несерьезно.
В 1967‑м Лен Вячеславович написал статью вроде о состоянии театра, а на самом деле против партийной цензуры в нем. Отпустить театр, ставший, может быть, главной общественной трибуной того времени, на волю — об этом даже нельзя было подумать. Из «Правды» Карпинского опустили на ступеньку вниз — в «Известия». Позже Лен Вячеславович выступил с критикой того, как живуч сталинизм, и оказался в книжном издательстве «Прогресс». В 1969 году КГБ при обыске обнаруживает его неопубликованную статью против сталинизма «Слово — тоже дело». Через несколько лет Карпинского исключают из партии. На заседание Комиссии партийного контроля, по совету жены Люси, он пришел во всем белом, чем сразу настроил против себя заседавших в КПК старых большевиков.
Вот как описал эту эпопею в своих воспоминаниях известный ученый и диссидент Жорес Медведев:
«В самом начале 1970‑го он дал мне не только для чтения, но и для распространения среди друзей большой очерк или эссе „Слово — тоже дело“. Все же Лен не хотел слишком рисковать и взял для себя псевдоним Окунев — другую „рыбную“ фамилию. Это был блестящий и по изложению, и по содержанию текст, написанный с позиций „социализма с человеческим лицом“». Получив распространение в самиздате, очерк конечно же попал в поле зрения КГБ… Пятому управлению стало очевидно, что в ряды критиков сталинизма и текущей партийной политики вступил новый, осведомленный и талантливый человек. Его аргументы звучали очень и очень убедительно. «В новое время,— убеждал он,— когда не все потоки информации можно держать под контролем, именно слово может изменить обстановку в стране. Верное и яркое слово, запущенное в каналы информации,— это уже дело, способное повлиять на поведение людей».