Какие виноградники купили в этом году Бернар Арно, Андрей Костин и Стенли Кронке
Простейшие арифметические расчеты показывают: при средней стоимости бутылки в рекордные €100 очень дорогого белого вина, производимого в объеме не более 40 000 с площади в 10 га, покупка хозяйства за €150 млн оставляет мало шансов на возврат капиталовложений при жизни. Разве что слабо мерцающую надежду вселяет Рэймонд Курцвейл, известный футуролог и технический директор Google, посуливший к 2042 году первую успешную попытку реализации бессмертия. Но дожить бы до этого светлого будущего. Однако сейчас такие сделки случаются с завидной регулярностью.
Начать стоит с сенсационного сообщения — Michelin, самый влиятельный гастрономический рейтинг, созданный в 1900 году, покупает 40% созданного Робертом Паркером The Wine Advocate. Издание самого авторитетного критика в истории мирового виноделия имеет полный шанс превратиться в винный гид Michelin. Наконец мир вина объединяется с миром fine dining под едиными знаменами. Сам Паркер продал долю в «Адвокате» еще в 2012 году сингапурским инвесторам (по некоторым данным за $15 млн) и ушел с поста главного редактора, сохранив за собой позицию критика вин долины Напы. Какое будущее ожидает совместный проект пока не известно, однако ясно одно — заслуги Паркера оценены по самому высокому разряду. При этом трудно мгновенно в голове прокрутить бизнес-модель, которая на уровне обывательского представления позволила бы окупить такие вливания. Не на рынке же винные критики будут стоять с табличками, почем стоит каждый рейтинг или медали, отсыпая баллы в кулек.
А на полях, посреди стройных рядов лоз, где вроде бы и понятно, как сделать деньги с божьей помощью, тоже с очевидностью экономики не все просто. Лавры Ротшильдов, которые в вине уже последние 150 лет, не дают покоя другим крупным бизнесменам. Диверсификация — так это называется. Но цифры! То ли дело, когда Натаниэль Ротшильд покупал Mouton в далеком 1853 году за 1 125 000 франков золотом. По тем временам старик явно понимал ценность сделки, перспективу и не прогадал. Лишнего не заплатил. Ротшильды не переплатят. Но их нынешние последователи. Может, современным инвесторам деньги просто некуда девать, или они все сплошь сибариты и не прочь выпить? А тут и в магазин ходить не надо, высунулся из окна замка и мажордому: «Антуан, сходите в погреб, принесите пару литров кларету»! Оно же вот тут и растет.
Почему продают?
Самой громкой новостью 2017 года на сегодняшний день является покупка бургундского Domaine Bonneau du Martray американским миллиардером Стэнли Кронке, у которого на момент приобретения уже было в загашнике модное калифорнийское хозяйство. Причины продажи семьей Ле Бо де ля Мориньер, владевшей одним из самых культовых доменов с 13-вековой историей на протяжении последних 200 лет, не разглашаются. Однако можно с уверенностью предположить, что причина в нежелании наследников продолжать дело отцов. Не каждый отпрыск богатого и знатного рода мечтает всю жизнь катать бочки в сыром погребе и копаться в земле. Так бывает. Кроме этого, единственным способом сохранить в целостности единый блок в 11 га в гран крю Кортон-Шарлемань оставалась продажа. Для Кронке, сколотившего деньги на недвижимости и активно скупающего спортивные команды по обе стороны океана (в том числе 67% клуба «Арсенал»), это не первая сделка с вином. В 2006 году он купил долю в культовом калифорнийском хозяйстве Screaming Eagle, а с 2009-го сделался единоличным владельцем. Вряд ли новый хозяин планирует окупить затраты продажей вина. По слухам, за долю в 80% домена он заплатил около €160 млн. Это вполне соответствует предыдущей крупной сделке в Бургундии — покупке первым по богатству во Франции человеком Бернаром Арно (состояние оценивается в $34 млрд) Clos de Lambrays (монопольное владение в 8 га в гран крю Кло-де-Лямбре) за €101 млн.
Могут ли затраты подобного уровня быть капитализированы с точки зрения бизнеса?
Посмотрим на примере премье гран крю Бордо Château Latour. Франсуа Пино (4-я строчка во Франции с $22 млрд) приобрел его в 1993 году за $131 млн — сегодня эта сумма была бы гораздо больше. Даже при взлетевших на волне спроса на азиатских рынках ценах окупить подобные вложения вряд ли возможно. Это статусная сделка, инвестиция в недвижимость в первую очередь, которая уже увеличила капитализацию собственника и его бизнесов. Хотя за скобками остается эмоция. Гуманитарная миссия ценителя-хозяина. Известно, насколько господин Пино не похож подходами на своих именитых соседей на Левом берегу в Бордо. Для него Latour – игрушка, выпестованное, взлелеянное детище. Настолько любимое, что он единственный может позволить себе выйти из сложившейся веками системы продаж бордоских вин через ан-примеры, аналог биржевых фьючерсов.
Не только во Франции можно потратить много денег. Джеймс Шервуд, основатель Orient Express Hotels, Train & Cruises (сегодня Belmond Hotels) и в прошлом магнат контейнерных перевозок (Sea Containers Ltd), задумался о покупке винодельческого хозяйства еще в 1990-х и естественно взгляд его упал на Бордо. На продажу было выставлено второе гран крю Бордо Château Gruaud-Larose с 80 га виноградников. Проанализировав бухгалтерские книги, Шервуд насчитал годовую прибыль в 3%, что показалось ему недостаточным, и он отклонил предложение, хотя впоследствии пожалел о своем скоропалительном решении — со временем цены значительно выросли, как и прибыль. В качестве альтернативы он обратил внимание на Тоскану, и в 1997 году приобрел хозяйство Capannelle в райском месте, в Гайоле, в зоне производства Chianti Classico. Бутик-вайнери стал для Шервуда любимой игрушкой, в которую он вложил немало денег. Несмотря на финансовые трудности и уход с поста президента собственных компаний в 2006 году, он сохранил собственность. Зарабатывает ли он на вине? В своих мемуарах он признался, что его план 10% прибыли даже после 15 лет еще не был осуществлен: виноделие требует постоянных инвестиций.