Иван Бунин глазами Дмитрия Быкова

ДилетантРепортаж

Иван Бунин

1.

Отношение главных русских авторов Серебряного века к революции представляется иногда парадоксальным, но внутренне как раз оказывается глубоко логичным, и честнее всех был Бунин: вот кто ни минуты себя не заставлял следовать чужим правилам, не навязывал себе «общественной» правды и вообще каждую минуту был равен себе. Фактами большой литературы оказались два дневника — его «Окаянные дни» и «Черные тетради» Гиппиус. Шмелев писал «Солнце мертвых» задним числом, и это все-таки проза; «Несвоевременные мысли» Горького — публицистика, и дневников он вообще не вел, потому что в дневниках слишком во многом пришлось бы признаваться себе, а он всю жизнь играл, прятался, мимикрировал и позировал. Пастернак ведет не дневник, а хронику своей жизни в письмах: он может исповедоваться только перед близкими, а перед собой — тоже слишком во многом придется признаваться. Принимать себя как есть — удовольствие очень не для всякого; прижизненная публикация дневников — прежде всего очень высокая и взрослая самооценка. Человек должен либо сознавать уникальность своего опыта, либо очень высоко ценить свои свидетельства, либо быть совершенно уверенным в адекватности своих реакций. Бунин и Гиппиус, которые друг друга сильно недолюбливали в России и не особенно смягчились в эмиграции, принадлежали к этой породе взрослых и самодостаточных людей — и ни минуты не поколебались в своем отношении к Октябрю, хотя формировали его на разных основаниях. Для Гиппиус революция — крушение европейской России, уничтожение мифа о свободе и цивилизации, страшное разочарование в радужном — казалось — Феврале. Бунин и от Февраля был в ужасе.

Он не был, конечно, аристократом в чистом виде, архаистом вроде Бориса Садовского, демонстративно крестившегося на все церкви, ругавшего евреев и старательно русопятствующего. Не был он и рыцарем белой идеи вроде Гумилева. У Бунина с архаикой вообще сложные отношения, он ее успел отпеть уже в «Антоновских яблоках», попрощался с нею в «Листопаде», он в гораздо большей степени европеец, космополит, странник, нежели дворянин, упивающийся воспоминаниями о дворянских гнездах. Он и по технике своей не в пример больший модернист, чем враждебные ему символисты и непонятные акмеисты.

У него к революции не сословные, не финансовые, не идейные, как у Гиппиус, претензии; они у него даже не стилистические, а именно, скажем умно, онтологические. Но это, честное слово, не для умничанья, а просто — как иначе назвать претензию сложности к простоте? У Бунина самый частый, самый положительный эпитет — «сложный»: вспомним «Солнечный удар». «В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город» — вечные цепи прилагательных, попытка изловить, задержать всю эту текучую сложность. У Бунина вообще все сложно, нет простых объяснений, ясных ответов, все состояния и поступки героев напоминают мультипликационную перекладку, многослойную и богатую, клубящуюся, как в лучших образцах, — у Норштейна, скажем. Счастье, страх, желание, разочарование, нежность, жестокость — все сразу, как в «Деле корнета Елагина», «Легком дыхании», «Митиной любви», где всегда любят и всегда стреляют; та невыносимая душная пестрота чувств, какая бывает только в семнадцать лет, при первой любви и первом опыте, когда смерть и страсть соседствуют особенно тесно; у Бунина никогда нельзя сказать, «про что», потому что — про все. Прозрачные глаза женщин — Гали Ганской, Ариадны — темнеют и мутнеют во время любви; в каждом тихом и прозрачном омуте водятся черти, все существует на стыке, на границе, в синтезе — ни одной простой эмоции, ни одной ясной причины, ни одной любви без привкуса смерти и примеси грехопадения! И в этот сложный многомерный мир вступает ужасная простота; Бунин судит реальность 1918 года с позиций этой почти невыносимой сложности, под тяжестью которой, собственно, и рухнула империя. Он единственный, чье отношение к революции продиктовано не убеждениями, не идеями, не взглядами, а всем его личным душевным устройством, всей сборностью (не соборностью, конечно!), многосоставностью, густой пестротой его мира. Высшая математика возненавидела арифметику, объявившую себя венцом знаний о мире.

2.

Изучение сюжетных структур позволяет многое прояснить не только в литературе, но и в национальной психологии, и, что всего важней, в истории. Главная динамика в понимании Родины у русских писателей ХХ века — эволюция от образа матери (и даже бабушки, как у Гончарова в «Обрыве») в сторону жены (и даже падчерицы, как у Набокова в «Лолите»). Первым, как всегда, эту эволюцию наметил Толстой — изобразив Катюшу Маслову; подхватил наиболее чуткий Блок, чье «На железной дороге» — ключевое стихотворение сборника «Стихи о России». Совмещение этих образов — жена и мать — привело к одной из главных трагедий в жизни Блока: к Любови Дмитриевне и Александре Андреевне он был привязан одинаково и, умирая, соединил их руки — они же терпеть друг друга не могли. «О Русь моя! Жена моя!» — или: «О нищая моя страна, что ты для сердца значишь, о вещая моя жена, о чем ты горько плачешь?» Какой из образов ему дороже и, главное, какой органичнее? В русском сознании они совмещаются плохо. Мать — та, кого не выбирают. Она всегда требует, зовет, суровая, седовласая, и ты обязан ей жертвовать всем, чаще всего жизнью. С матерью не поиграешь, разве что в детстве. Жена — образ скорее эротический, на грани запретного; любить Россию, как жену, — кощунство, ведь жена, во-первых, результат свободного выбора, а во-вторых, она нам равна и даже, пожалуй, у нас в подчинении. Но такая любовь подлинно интимна, и жизнью легче пожертвовать за ту, кого желаешь, а не за ту, которая все время требует: жертвуй, жертвуй... В годы Великой Отечественной был актуализирован именно этот интимный образ, и потому дозволена была откровенная, на грани запрета, лирика Симонова. Образ Родины — «злая, ветреная, колючая, хоть ненадолго, да моя». Ненадолго, с ударением на а, — потому что она твоя только в минуты борьбы, жертвы, риска. Совмещение это до сих пор в России составляет серьезную, фрейдистскую, сказал бы я, внутреннюю проблему, о которой точнее всех — Кушнер: «Отдельно взятая, страна едва жива. Жене и матери в одной квартире плохо. Блок умер. Выжили ужасные слова — свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха».

Иван Бунин в Каннах. 1930-е годы

Бунин в эту традицию внес особый, рискнем сказать — уникальный вклад. Его «Темные аллеи» — книга рассказов о трагической любви, ни одного счастливого эпизода, сплошное несчастье, рок, принципиальная несовместимость. И все эти четыре десятка рассказов — проживание опыта эмиграции: все о расставании с Родиной, с которой по разным причинам оказалось невозможно жить. Она предстает в этих рассказах в десятке разных обликов: тут и упрямая, строгая, прижимистая, когда-то неотразимо прекрасная, теперь состарившаяся, все еще миловидная, ничего не простившая Надежда «с недоброй улыбкой» из заглавного рассказа. Тут и наивная, остроумная, аристократичная обедневшая истеричка Руся (как говорить о нем без его длинных однородных определений?). Тут и совсем девочка — Степа, которую растлил купец, и содержанка из «Парохода „Саратов“», и умирающая в преждевременных родах Натали, и шпионка (да, думаю, шпионка) Генрих, одна из тех «европеянок нежных», которых так редко изображали в прозе и часто в стихах. Иногда она гибнет, иногда — губит, иногда она ангел, чаще демон, всегда прекрасная и роковая; иногда ей вовсе нет имени, а ее поступкам — объяснения. «Чистый понедельник» — как раз такой рассказ, и сам Бунин ценил его выше остальных, благодарил Бога, что он дал ему написать эту вещь. Почему? Думаю, кстати, большой ошибкой было включать «Понедельник» в школьную программу — вещь темная, неоднозначная, густо-эротическая и вдобавок (что, видимо, и сыграло роль) тесно связанная с церковной символикой, причем совсем не православная: героиня отдается герою в первый день Великого поста! Но догадаться, почему сам он так любил эту новеллу — помимо того что она очень хорошо, скупо, сухой кистью написана — можно: из всех метафор России — эта самая наглядная. И надо сказать, что рассказ этот — очень нелестный: роковая эта женщина, с равной страстью бросающаяся грешить и каяться, — замечательный пример дурновкусия Серебряного века, и по ней о многом, многом в русской судьбе можно догадаться. Впервые этот тип появляется у Тургенева в «Отцах и детях» в образе княгини Р. (почему Р., думаю, объяснять не нужно). Потом — у Чехова, в вовсе уж неприглядном виде:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Смерть бессильного вождя Смерть бессильного вождя

Это был лидер страны, у которого из средств общения осталась только мимика

Дилетант
Заполняя белые места на карте Заполняя белые места на карте

Некоторые ключевые вехи экспедиционной истории РГО

Вокруг света
Премудрость Константинополя Премудрость Константинополя

В каждом камне Святой Софии запечатлелась вся светотень истории Европы

Дилетант
Счастье незавершенного гештальта Счастье незавершенного гештальта

Что помогает осознать предназначение и как оно создает нас?

Psychologies
Крестовый психоз бедноты Крестовый психоз бедноты

Крестовый поход бедноты запомнился грабежами и массовыми убийствами

Дилетант
Образ дьявола как политический инструмент Образ дьявола как политический инструмент

Как Израиль остановил революцию в Иране

Монокль
Симон Боливар: человек и шляпа Симон Боливар: человек и шляпа

Какое отношение имеет головной убор к Симону Боливару

Дилетант
Антиоксиданты: зачем они нужны и где их искать Антиоксиданты: зачем они нужны и где их искать

Какие продукты стоит внести в меню, чтобы поддерживать тело в тонусе?

Правила жизни
Нестор Энгельке Нестор Энгельке

Нестор Энгельке внес топоропись в энциклопедию современного искусства

Собака.ru
Вечные ценности Вечные ценности

Интерьер в духе дворцовой классики с иконами современного дизайна

SALON-Interior
Глава молдавского оппозиционного блока «Победа» Илан Шор: Евроинтеграция – это морковка, которую нам подвесили Глава молдавского оппозиционного блока «Победа» Илан Шор: Евроинтеграция – это морковка, которую нам подвесили

Молдавский оппозиционер Илан Шор о своем отношении к процессу евроинтеграции

Ведомости
«Черный квадрат» раздора «Черный квадрат» раздора

Краткая история главной картины ХХ века

Weekend
«Ким Ир Сен: Вождь по воле случая» «Ким Ир Сен: Вождь по воле случая»

Как будущий правитель КНДР стал партизаном

N+1
Ингибиторы янус-киназы не повысиил риск рака при лечении ревматоидного артрита Ингибиторы янус-киназы не повысиил риск рака при лечении ревматоидного артрита

Ученые выяснили, что терапия артрита ингибиторами янус-киназы не провоцирует рак

N+1
Революционное продвижение: как бизнесу попасть в ответы нейросетей Революционное продвижение: как бизнесу попасть в ответы нейросетей

Как сформировать цифровой след, который читают нейросети

Forbes
Большие проблемы Вселенной Большие проблемы Вселенной

Астрофизик Геннадий Бисноватый-Коган — о тайнах Вселенной и пути к их разгадке

Монокль
Шоураннеры «Фишера»: Человек любит смотреть в кино на что-то ужасное Шоураннеры «Фишера»: Человек любит смотреть в кино на что-то ужасное

Создатели «Фишера» — о том, как луна-парк стал главным референсом мира сериала

Ведомости
Attaque De Panique Attaque De Panique

О том, как на арт-сцене Петербурга появился коллектив-феномен

Собака.ru
Культурный код ИИ: 3 совета по созданию чат-ботов для бизнеса Культурный код ИИ: 3 совета по созданию чат-ботов для бизнеса

Как строить более точные, этичные и адаптивные системы искусственного интеллекта

Inc.
Нежаркие тропики Нежаркие тропики

Визуальным кодом квартиры стали зелёные оттенки и тропические принты

Идеи Вашего Дома
В нескольких минутах от третьей мировой В нескольких минутах от третьей мировой

Сбои в работе СПРН случались, но всегда вовремя вмешивался человеческий фактор

Дилетант
7 признаков того, что тебе больше нельзя обесцвечивать волосы 7 признаков того, что тебе больше нельзя обесцвечивать волосы

Как понять, что нужно притормозить с обесцвечиванием волос?

VOICE
Иван Трус Иван Трус

Иван Трус о переезде из Беларуси, мечтах о велосипеде и любви к музыке

Собака.ru
Мультипекарь, сендвичница, электрогриль — чем они отличаются? Мультипекарь, сендвичница, электрогриль — чем они отличаются?

Какой гаджет выбрать, если хочется бутерброд с сыром, омлет или сэндвич?

CHIP
На аллеях Аполлона На аллеях Аполлона

Остафьево: образ места, где всё буквально дышит поэзией

Знание – сила
Ученые объяснили, как езда на велосипеде способствует снижению риска развития деменции Ученые объяснили, как езда на велосипеде способствует снижению риска развития деменции

Езда на велосипеде полезнее, чем вы думали

ТехИнсайдер
Безопасность использования ИИ в банках: что важно знать Безопасность использования ИИ в банках: что важно знать

Как именно работает искусственный интеллект в финансовом секторе

Inc.
Фарш из надежд. Почему искусственное мясо проиграло натуральному Фарш из надежд. Почему искусственное мясо проиграло натуральному

Есть ли будущее у искусственного мяса?

Inc.
Прежде, чем выйти из Африки, люди научились выживать в самых разных условиях Прежде, чем выйти из Африки, люди научились выживать в самых разных условиях

Какие факторы способствовали успешной миграции человека из Африки?

ТехИнсайдер
Баланс под вуалью Баланс под вуалью

Для создания собственного оазиса уюта заказчица пригласила дизайнера

Идеи Вашего Дома
Открыть в приложении