Иван Бунин глазами Дмитрия Быкова

ДилетантРепортаж

Иван Бунин

1.

Отношение главных русских авторов Серебряного века к революции представляется иногда парадоксальным, но внутренне как раз оказывается глубоко логичным, и честнее всех был Бунин: вот кто ни минуты себя не заставлял следовать чужим правилам, не навязывал себе «общественной» правды и вообще каждую минуту был равен себе. Фактами большой литературы оказались два дневника — его «Окаянные дни» и «Черные тетради» Гиппиус. Шмелев писал «Солнце мертвых» задним числом, и это все-таки проза; «Несвоевременные мысли» Горького — публицистика, и дневников он вообще не вел, потому что в дневниках слишком во многом пришлось бы признаваться себе, а он всю жизнь играл, прятался, мимикрировал и позировал. Пастернак ведет не дневник, а хронику своей жизни в письмах: он может исповедоваться только перед близкими, а перед собой — тоже слишком во многом придется признаваться. Принимать себя как есть — удовольствие очень не для всякого; прижизненная публикация дневников — прежде всего очень высокая и взрослая самооценка. Человек должен либо сознавать уникальность своего опыта, либо очень высоко ценить свои свидетельства, либо быть совершенно уверенным в адекватности своих реакций. Бунин и Гиппиус, которые друг друга сильно недолюбливали в России и не особенно смягчились в эмиграции, принадлежали к этой породе взрослых и самодостаточных людей — и ни минуты не поколебались в своем отношении к Октябрю, хотя формировали его на разных основаниях. Для Гиппиус революция — крушение европейской России, уничтожение мифа о свободе и цивилизации, страшное разочарование в радужном — казалось — Феврале. Бунин и от Февраля был в ужасе.

Он не был, конечно, аристократом в чистом виде, архаистом вроде Бориса Садовского, демонстративно крестившегося на все церкви, ругавшего евреев и старательно русопятствующего. Не был он и рыцарем белой идеи вроде Гумилева. У Бунина с архаикой вообще сложные отношения, он ее успел отпеть уже в «Антоновских яблоках», попрощался с нею в «Листопаде», он в гораздо большей степени европеец, космополит, странник, нежели дворянин, упивающийся воспоминаниями о дворянских гнездах. Он и по технике своей не в пример больший модернист, чем враждебные ему символисты и непонятные акмеисты.

У него к революции не сословные, не финансовые, не идейные, как у Гиппиус, претензии; они у него даже не стилистические, а именно, скажем умно, онтологические. Но это, честное слово, не для умничанья, а просто — как иначе назвать претензию сложности к простоте? У Бунина самый частый, самый положительный эпитет — «сложный»: вспомним «Солнечный удар». «В десять часов утра, солнечного, жаркого, счастливого, со звоном церквей, с базаром на площади перед гостиницей, с запахом сена, дегтя и опять всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город» — вечные цепи прилагательных, попытка изловить, задержать всю эту текучую сложность. У Бунина вообще все сложно, нет простых объяснений, ясных ответов, все состояния и поступки героев напоминают мультипликационную перекладку, многослойную и богатую, клубящуюся, как в лучших образцах, — у Норштейна, скажем. Счастье, страх, желание, разочарование, нежность, жестокость — все сразу, как в «Деле корнета Елагина», «Легком дыхании», «Митиной любви», где всегда любят и всегда стреляют; та невыносимая душная пестрота чувств, какая бывает только в семнадцать лет, при первой любви и первом опыте, когда смерть и страсть соседствуют особенно тесно; у Бунина никогда нельзя сказать, «про что», потому что — про все. Прозрачные глаза женщин — Гали Ганской, Ариадны — темнеют и мутнеют во время любви; в каждом тихом и прозрачном омуте водятся черти, все существует на стыке, на границе, в синтезе — ни одной простой эмоции, ни одной ясной причины, ни одной любви без привкуса смерти и примеси грехопадения! И в этот сложный многомерный мир вступает ужасная простота; Бунин судит реальность 1918 года с позиций этой почти невыносимой сложности, под тяжестью которой, собственно, и рухнула империя. Он единственный, чье отношение к революции продиктовано не убеждениями, не идеями, не взглядами, а всем его личным душевным устройством, всей сборностью (не соборностью, конечно!), многосоставностью, густой пестротой его мира. Высшая математика возненавидела арифметику, объявившую себя венцом знаний о мире.

2.

Изучение сюжетных структур позволяет многое прояснить не только в литературе, но и в национальной психологии, и, что всего важней, в истории. Главная динамика в понимании Родины у русских писателей ХХ века — эволюция от образа матери (и даже бабушки, как у Гончарова в «Обрыве») в сторону жены (и даже падчерицы, как у Набокова в «Лолите»). Первым, как всегда, эту эволюцию наметил Толстой — изобразив Катюшу Маслову; подхватил наиболее чуткий Блок, чье «На железной дороге» — ключевое стихотворение сборника «Стихи о России». Совмещение этих образов — жена и мать — привело к одной из главных трагедий в жизни Блока: к Любови Дмитриевне и Александре Андреевне он был привязан одинаково и, умирая, соединил их руки — они же терпеть друг друга не могли. «О Русь моя! Жена моя!» — или: «О нищая моя страна, что ты для сердца значишь, о вещая моя жена, о чем ты горько плачешь?» Какой из образов ему дороже и, главное, какой органичнее? В русском сознании они совмещаются плохо. Мать — та, кого не выбирают. Она всегда требует, зовет, суровая, седовласая, и ты обязан ей жертвовать всем, чаще всего жизнью. С матерью не поиграешь, разве что в детстве. Жена — образ скорее эротический, на грани запретного; любить Россию, как жену, — кощунство, ведь жена, во-первых, результат свободного выбора, а во-вторых, она нам равна и даже, пожалуй, у нас в подчинении. Но такая любовь подлинно интимна, и жизнью легче пожертвовать за ту, кого желаешь, а не за ту, которая все время требует: жертвуй, жертвуй... В годы Великой Отечественной был актуализирован именно этот интимный образ, и потому дозволена была откровенная, на грани запрета, лирика Симонова. Образ Родины — «злая, ветреная, колючая, хоть ненадолго, да моя». Ненадолго, с ударением на а, — потому что она твоя только в минуты борьбы, жертвы, риска. Совмещение это до сих пор в России составляет серьезную, фрейдистскую, сказал бы я, внутреннюю проблему, о которой точнее всех — Кушнер: «Отдельно взятая, страна едва жива. Жене и матери в одной квартире плохо. Блок умер. Выжили ужасные слова — свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха».

Иван Бунин в Каннах. 1930-е годы

Бунин в эту традицию внес особый, рискнем сказать — уникальный вклад. Его «Темные аллеи» — книга рассказов о трагической любви, ни одного счастливого эпизода, сплошное несчастье, рок, принципиальная несовместимость. И все эти четыре десятка рассказов — проживание опыта эмиграции: все о расставании с Родиной, с которой по разным причинам оказалось невозможно жить. Она предстает в этих рассказах в десятке разных обликов: тут и упрямая, строгая, прижимистая, когда-то неотразимо прекрасная, теперь состарившаяся, все еще миловидная, ничего не простившая Надежда «с недоброй улыбкой» из заглавного рассказа. Тут и наивная, остроумная, аристократичная обедневшая истеричка Руся (как говорить о нем без его длинных однородных определений?). Тут и совсем девочка — Степа, которую растлил купец, и содержанка из «Парохода „Саратов“», и умирающая в преждевременных родах Натали, и шпионка (да, думаю, шпионка) Генрих, одна из тех «европеянок нежных», которых так редко изображали в прозе и часто в стихах. Иногда она гибнет, иногда — губит, иногда она ангел, чаще демон, всегда прекрасная и роковая; иногда ей вовсе нет имени, а ее поступкам — объяснения. «Чистый понедельник» — как раз такой рассказ, и сам Бунин ценил его выше остальных, благодарил Бога, что он дал ему написать эту вещь. Почему? Думаю, кстати, большой ошибкой было включать «Понедельник» в школьную программу — вещь темная, неоднозначная, густо-эротическая и вдобавок (что, видимо, и сыграло роль) тесно связанная с церковной символикой, причем совсем не православная: героиня отдается герою в первый день Великого поста! Но догадаться, почему сам он так любил эту новеллу — помимо того что она очень хорошо, скупо, сухой кистью написана — можно: из всех метафор России — эта самая наглядная. И надо сказать, что рассказ этот — очень нелестный: роковая эта женщина, с равной страстью бросающаяся грешить и каяться, — замечательный пример дурновкусия Серебряного века, и по ней о многом, многом в русской судьбе можно догадаться. Впервые этот тип появляется у Тургенева в «Отцах и детях» в образе княгини Р. (почему Р., думаю, объяснять не нужно). Потом — у Чехова, в вовсе уж неприглядном виде:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

На кемадеро в санбенито На кемадеро в санбенито

Инквизиция на долгое время стала чуть ли не символом Испании

Дилетант
Белеет парус на болоте Белеет парус на болоте

Чем так уникален нерукотворный природный парус — белокрыльник болотный?

Наука и жизнь
Как стать святым и «именем России» Как стать святым и «именем России»

Почему Александр Невский стал главным персонажем пантеона национальных героев?

Дилетант
Активный сезон Активный сезон

Самые классные и полезные летние развлечения

Лиза
Ключевые фигуры войны Ключевые фигуры войны

Вторая часть ответов на вопросы о главных действующих лицах Второй мировой войны

Дилетант
JALAGONIA: «Мой первый альбом написан от души, вы это почувствуете» JALAGONIA: «Мой первый альбом написан от души, вы это почувствуете»

JALAGONIA за 21 год уже прошла большой творческий путь

ЖАРА Magazine
Отторжение под предлогом присоединения Отторжение под предлогом присоединения

Екатерина II была не последним правителем, раширившим свои территории

Дилетант
Любовь к животным и санкции Любовь к животным и санкции

Почему рынок кормов — перспективное направление для инвестиций

Агроинвестор
Есть на что строить Есть на что строить

Зачем создавать отдельный механизм финансирования — инфраструктурные облигации?

Монокль
Самый секретный агент Самый секретный агент

Из чего сделан мир Джеймса Бонда Яна Флеминга

Weekend
TESS отыскал экзогиганта у очень маломассивной звезды TESS отыскал экзогиганта у очень маломассивной звезды

TESS вновь обнаружил экзогиганта у маломассивной звезды

N+1
Как мужчины разрушают нашу самооценку: что делать и как дать отпор Как мужчины разрушают нашу самооценку: что делать и как дать отпор

Как неосторожные слова и поступки мужчин могут подрывать нашу самооценку

VOICE
Лучшие игры в жанре постапокалипсис Лучшие игры в жанре постапокалипсис

Подборка видеоигр, в которых конец света стал поводом для великих историй

Maxim
Жаркое лето в Сибири Жаркое лето в Сибири

Природный отдых у города: почему стоит поехать в Новосибирск летом

Отдых в России
Любовь, сбивающая с ног: 10 культовых фильмов про свадьбы Любовь, сбивающая с ног: 10 культовых фильмов про свадьбы

Фильмы о свадьбе, которые заставят вас смеяться и плакать

Правила жизни
HDD и SSD накопители — в чем разница и стоит ли переплачивать? HDD и SSD накопители — в чем разница и стоит ли переплачивать?

HDD и SSD: надежный винтаж против скорости света и цены космоса

ТехИнсайдер
Ученые нашли «внеземную» химию под крупнейшими литиевыми залежами на Земле Ученые нашли «внеземную» химию под крупнейшими литиевыми залежами на Земле

Химический состав литиевых рассолов резко отличается от привычных соленых вод

Inc.
50 лет исследований показали: эти 4 ошибки разрушают брак 50 лет исследований показали: эти 4 ошибки разрушают брак

Четыре стратегии общения, которые могут привести к расставаниям и разводам

Inc.
Ядерный зонтик Франции никого не спасет Ядерный зонтик Франции никого не спасет

Из каких компонентов складывается французский ядерный потенциал

Монокль
Филипп Киркоров: «Публика принимает меня любым, но далеко не всё прощает» Филипп Киркоров: «Публика принимает меня любым, но далеко не всё прощает»

Какой путь прошел Филипп Киркоров и сколько еще впереди

ЖАРА Magazine
Земля Султана Земля Султана

Путешествие с певцом Султаном Лагучевым по его родине — Карачаево-Черкесии

ЖАРА Magazine
Композиты в судостроении Композиты в судостроении

Что же такое композиционные материалы (композиты)?

Наука и техника
Золото Владивостока Золото Владивостока

Владивосток: город, где каждая сопка — готовый кадр для открытки

Отдых в России
Балтийский берег Балтийский берег

Где лучше всего отдыхать на Балтийском море

Лиза
Недолгий триумф «арийской физики» Недолгий триумф «арийской физики»

В какой тупик может завести себя наука, если станет служанкой нацизма

Знание – сила
Хитовая история Хитовая история

Факты о песнях, которые в свое время возглавляли всевозможные чарты

ЖАРА Magazine
Короткая ответственность Короткая ответственность

Почему короткие страховки ОСАГО остаются непопулярными?

Ведомости
Перспективы энергоскладов: как мы будем хранить электричество Перспективы энергоскладов: как мы будем хранить электричество

Какие надежные способы аккумулировать значительные объемы энергии существуют?

Монокль
«Позеленение» Арктики: как его оценить и о чём оно свидетельствует «Позеленение» Арктики: как его оценить и о чём оно свидетельствует

Как арктические экосистемы приспосабливаются к изменениям климатических условий

Наука и жизнь
Катай на здоровье Катай на здоровье

Как укрепить мышцы кора и натренировать стабилизацию

ЖАРА Magazine
Открыть в приложении