Пустыня: Перезагрузка
Любое тяжелое испытание меняет человека. И если жизнь замерла, можно намеренно устроить себе встряску. Например, пробежать по Сахаре. Основатель «Песчаного марафона», одной из самых суровых гонок планеты, Патрик Боэр на собственном опыте убедился, что из пустыни можно выйти абсолютно другим
На перепутье
Патрик, как такое может прийти в голову: отправиться в одиночку бегать по пустыне?
Мне было 25 лет, и все было сложно. Я как будто попал в тоннель, казалось, что моя жизнь отформатирована на годы вперед и ничего интересного в ней уже не произойдет. Я понял: чтобы почувствовать себя живым, очистить душу и тело, нужно что-то резко изменить, добровольно оказаться в положении жертвы кораблекрушения. Я бросил профессию фотографа и уехал в Западную Африку. Два года там жил и путешествовал, несколько раз проехал через Сахару на автомобиле, вернулся во Францию. Но однажды утром проснулся с твердым решением пересечь пустыню своими ногами. Так в 1984-м я пробежал 350 километров по пескам за 12 дней.
И как, получилось почувствовать себя живым и обновленным?
Пустыня действительно изменила меня, сделала другим человеком. Пустыня — очень чистое место, в каком-то смысле первобытный мир. Нечто магическое, приближающее нас к Вселенной. Когда в жизни пустота, можно отправиться в настоящую пустыню на поиски счастья. Разве не говорят, что все пророки пересекли пустыню? Для меня это было не только географическое путешествие, но и ментальное — в собственное сознание. Когда тело испытывает дискомфорт, включается самоанализ, и человек получает ответы на важные экзистенциальные и личные вопросы. Я вернулся из пустыни очищенным и обновленным. Но, конечно, бежать по безжизненному пространству под палящим солнцем, при 40–50 градусах, довольно трудно…
Жара — это самое тяжелое, что приходится преодолевать во время забега по пустыне?
Проблема не только в жаре, но и в перепадах температуры: днем может быть +50 °C, а ночью холодает почти до нуля. Помимо этого, дискомфорт доставляет песок, который забивается повсюду: в глаза, рот, одежду, обувь. Если поднимается сильный ветер, нужно ждать затишья. Бежать приходится не только по песчаным дюнам, но и по каменистой местности с высокими скалистыми подъемами и спусками. Нужно беречь ноги: к вечеру они стираются в кровь из-за жары, пота и песка. Но самым тяжелым в моем изнурительном забеге был рюкзак за спиной! Он весил 35 килограммов и казался неподъемным.
Что в нем было?
Армейский спальник, еда — в основном сухофрукты (финики), орешки и сыр, — бак на 15 литров воды. В первый же день я засомневался, что осилю запланированный маршрут. Сначала и правда было очень тяжело, но потом словно открылось второе дыхание. Когда позади остались 17 километров, я поверил, что преодолею и в двадцать раз больше! Кстати, два последних дня я бежал почти налегке: еда кончилась. Но главное — в какой-то момент произошло то, чего в обычной жизни не случается: мысли ушли, голова стала абсолютно пустой, и я погрузился в сладкое блаженство.
Поверив в себя, вы поверили в других… Как вы уговорили людей бежать вместе с вами?
Да уж, журналисты посчитали меня сумасшедшим. Писали: «Похоже, солнце сожгло ему мозг, если он бегает по пустыне и другим предлагает». Я их понимаю: до этого пустыню преодолевали только на машинах, в авторалли «Париж — Дакар»… Но людей не пришлось уговаривать. Я просто показал им кадры со своего забега и рассказал, как все было. Люди загорелись. А вообще мне всегда нравилось делиться своими идеями с другими и объединять правильных людей вокруг коллективных проектов. Не зря же я с 20 лет организовывал многотысячные рок и фолк-фестивали. Любое хорошее дело найдет сторонников. Через два года со мной бежало 23 человека. Теперь я каждый год с удовольствием наблюдаю, как больше тысячи марафонцев покоряют пустыню.