Вадим Тишин
Вадим Тишин — художник сказочного, волшебного и сакрального (от надмирного до корневого), неутомимый исследователь понёв и защитник горгон, придумывает совместные проекты с Домом Радио, устраивает перформансы в Эрмитаже и премьеры спектаклей на Дягилевском фестивале. Распознать Вадима в арт-толпе можно по волшебным свойствам: способен гореть от созерцания, открывает невидимые миры через мистические символы и носит в сердце незабудку.
Портрет художника в юности: расскажи про свое рязанское детство.
Мое детство было довольно необычным и прошло между рязанским кремлем и «танцующим лесом» в небольшом поселке Тырново. В этих местах для меня раскрылось два полярных мира: я познавал себя и окружающее на контрасте радикального света и радикальной тьмы. Думаю, этот опыт оставил особый след — ты понимаешь, что жизнь устроена сложно и в ней существует множество невидимых, непостижимых граней.
А еще я с детства рисовал. Моя бабушка, изобретательница кассовых аппаратов, фея экономической системы, как я ее называю, до сих пор хранит все мои рисунки. Но вырос я с прабабушкой — она настоящий ангел. Мы очень похожи, многие черты лица, свой образ я унаследовал именно от нее. Можно сказать, что она встретила меня и познакомила с миром, а я проводил ее и продолжаю хранить о ней память. В 20 лет я поехал в Иваново на гобеленовое производство, чтобы ткать крылья серафимов как посвящение прабабушке — получилось десятиметровое платье Софии из крыльев.
Что в тебе от прабабушки, кроме лица и десятиметрового платья?
Талант видеть лучшее и еще не проявленное. Я легко нащупываю сюжеты и смыслы, которые потом находят широкий отклик. Однажды Рустам Хамдамов сказал, что моя энергия схожа с энергией Сергея Параджанова — одного из самых важных для меня режиссеров и художников. Параджанов умел из хаоса создать гармонию. Именно в этом я вижу свою задачу. Гармония — это умение дойти до самой сути, схватить ту самую «нить», о которой писал Пастернак. И я все время стараюсь ее искать — отсюда возникают идеи и смыслы.
Параджанов говорил, что самое страшное — прозревать прекрасное. Или ты не из боязливых?
Как художник, я всегда нахожусь в созерцании, наблюдении за миром. В этом состоянии очень важно позволить себе немного уйти в сторону, приподняться, воспарить. Возвращаясь к Параджанову, в книге «Гранат любви» была такая строчка о Сергее Иосифовиче: ему было свойственно «устремляться куда-то значительно выше обыденности, к подсвеченным облакам». В этом и кроется ключ к прекрасному. Когда воспаряешь над действительностью, над стандартными рамками, появляется зазор, в котором можно разглядеть всю красоту, полноту и любовь мира. Я сейчас снимаю фильм про особое состояние — горение от созерцания. Съемки проходили в березовой роще, похожей на живописную рощу Куинджи, и вот это самовоспламенение от красоты мира, момента и места ни с чем не сравнимо.