ОгонёкСтиль жизни

Культура | Персона

«Борн — это сюжет о блудном сыне»

В первую неделю сентября в мировой прокат выходит новый фильм о Джейсоне Борне. Актер Мэтт Деймон рассказал нам о библейских корнях своего персонажа, а также о принципиальных отличиях от Джеймса Бонда

Новый фильм о Борне — «Джейсон Борн» — выходит спустя почти 10 лет с момента последнего появления суперагента на экране («Ультиматум Борна», 2007). За это время в мире много чего произошло — и борновская франшиза, всегда отличавшаяся не только реализмом съемки экшен-сцен, но и вниманием к международной политике, чутко среагировала на эти перемены. В новом фильме Борн присутствует на баррикадах в Афинах, встречается с человеком, похожим на Джулиана Ассанжа,— а ЦРУ круглосуточно следит за ним через гаджеты и спутники. Мэтт Деймон, исполнитель роли шпиона, потерявшего память и из фильма в фильм восстанавливающего свою идентичность (а также сопродюсер франшизы), ответил на вопросы нашего обозревателя:

— Насколько я знаю, вы были не очень довольны сценарием «Ультиматума Борна», даже называли его неэкранизируемым. А новый, наоборот, стал одной из важных причин вашего возвращения во франшизу (Мэтт Деймон не подписан на участие во всех фильмах про Джейсона Борна, решение относительно своего участия в каждой картине он принимает отдельно.— «О») Так что вас так в нем зацепило? Чем эта история про Борна принципиально отличается от других?

— Эта история отличается от прошлых фильмов хотя бы тем, что с момента последнего появления Борна на экране прошло больше 10 лет — и за эти годы в мире многое изменилось. А мы с Полом Гринграссом (режиссер картины.— «О») всегда говорили, что Борна нужно снова выставить на мороз, нужно подождать, пока мировая ситуация переменится. Чтобы снова вывести этого героя, нужна была новая, свежая история — и вот она! Ее главная коллизия та же, что и в сегодняшней реальности: общественная безопасность против тайны частной жизни.

— А вам не кажется, что эти перемены в мире служат совсем уж непригодной декорацией для шпионского триллера? Камеры слежения, спутники-шпионы, тотальная слежка за электронными коммуникациями — какие тайны могут быть в этом, насквозь прозрачном мире?.. Раньше в «Борне» антагонисты были вынуждены придумывать какие-то штуки, ютиться на крышах или за кустами с биноклями, чтобы следить за Борном, а в нынешнем фильме сотрудники ЦРУ «ведут» его, не выходя из офиса.

— (Смеется.) Ну да, вы правы, сегодняшний мир — не место для тайн. Но «Борн» — это же в первую очередь экшен. Тут именно действие, движение воздействуют на эмоции зрителя. Нашей целью было прогнать героя через обстоятельства, которые выглядят максимально похожими на мир, в котором мы живем сегодня. Столкнуть его с чертами современности, которые принципиально отличают ее от мира десятилетней давности: тотальная слежка, концепция личной свободы и ее несовместимость с концепцией государственной безопасности.

Отсюда, кстати, и определенные съемочные локации: прошлый фильм, к примеру, был во многом о войне с терроризмом, основные эпизоды разыгрывались в Нью-Йорке, Мадриде и Лондоне, потому что именно эти города в тот момент непосредственно переживали атаки террора. Конечно, мы не делали акцента на этом факте, но вся атмосфера напряженности и тревоги, конечно, чувствовалась и создавалась нами намеренно. Именно поэтому мы начинаем новый фильм с беспорядков в Греции: так Борн словно бы попадает в реальность новостного телерепортажа.

— Да, греческие сцены выглядят очень правдоподобно....

— Еще бы, ведь Гринграсс снимает протесты лучше, чем кто бы то ни было. Он же начинал как журналист (в 1980-х Гринграсс работал на телевидении, в программе регионального канала Granada Television «Мир в действии») и сделал столько материалов об уличных беспорядках и демонстрациях! Он так часто был в центре волнений, причем по всему миру! Вы же видели его «Кровавое воскресенье» (фильм 2001 года о расстреле военными мирной демонстрации в Северной Ирландии в 1972-м.— «О»).