«Если что-то можно произвести в России, почему бы это не делать?»
Председатель экспертного совета Фонда развития промышленности Антон Данилов-Данильян — о разумном подходе к импортозамещению
Эффективный институт развития — Фонд развития промышленности (ФРП) — за последнее десятилетие профинансировал почти две тысячи проектов предприятий, а его капитализация выросла до 400 млрд рублей. Старт был дан почти ровно десять лет назад, тогда правительство выделило фонду 20 млрд рублей. При том что инвестиционные проекты, которые кредитует фонд, длинные — на пять, а то и семь лет, доля проблемных активов составляет менее 1,2%. Председатель экспертного совета ФРП, заместитель председателя «Деловой России», заместитель председателя общественного совета Минпромторга РФ Антон Данилов-Данильян говорит, что все дело в правильной организации принятия решений на всех этапах, от поступления заявки до погашения последнего рубля и финального отчета. И если работа организована таким образом, эффективно работать сможет любая государственная контора.
Поскольку ФРП находится в эпицентре процесса импортозамещения и создания новых производств в российской промышленности, с Антоном Викторовичем мы поговорили не только о том, как работает фонд, и о его перспективах, но и об импортозамещении и иностранных производителях, а также об инвестиционном процессе.
— Как выглядит работа фонда «изнутри», как вы отбираете проекты?
— Каждые две недели экспертный совет из 18 человек смотрит заявки. Это все очень квалифицированные люди: некоторые из них представляют крупнейшие банки и участвуют в работе кредитных комитетов. Так что они умеют определять, стоит выдать кредит или нет, очень часто являются конкурентами.
В совете есть по одному представителю наших крупнейших деловых объединений, в том числе РСПП, ТПП, «Деловой России», а также представители агентств, таких как АСИ.
Но самое главное, мы совершенно независимы от аппарата фонда. И система у нас выстроена так, что даже с отрицательными экспертизами заявитель имеет возможность выйти на заседание экспертного совета.
— Что такое «отрицательная экспертиза»?
— Заявитель заполняет форму на сайте, происходит экспресс-оценка, насколько проект соответствует мандату фонда. Дальше в электронном личном кабинете заявитель загружает бухгалтерскую отчетность, финансовую модель, бизнес-план, письма от потенциальных покупателей. Список не больше, чем в обычном банке. Затем идет параллельно пять экспертиз: правовая, экспертиза залогов, экспертиза финансовой модели и бизнес-плана с точки зрения реализуемости, возвратности, чувствительности к изменениям рыночных условий; научно-техническая экспертиза — насколько технологии совершенны: это сегодняшний день, завтрашний. Но не позавчерашний. Мы не примем позавчерашний день.
И производственно-технологическая экспертиза: а вообще площадка-то у тебя есть? или это голое поле, где ничего нет? Это, кстати, тоже вариант и тоже ответ. Даже если действительно голое поле, все равно у тебя есть шанс получить заем, потому что, допустим, одновременно с этим ты принес пару проектов, которые реализовал в прошлом, — значит, ты умеешь это делать, у тебя есть эта квалификация, ты принес хорошее обеспечение, классную модель и хороший рынок. Тогда все отлично.
Затем проводится общее заседание внутри фонда в аппарате, где все эти экспертизы сводятся и делается общий вывод: фонд поддерживает заявку или не поддерживает.
У нас первое впечатление может быть отрицательное по каким-то причинам. В таких случаях мы обязательно подключаем заявителя. Во многих госинститутах развития просто принимают решение без их участия. Мы считаем, что важнейший элемент правильно организованного процесса — это возможность защититься для заявителя. В большинстве случаев проект действительно слабенький, и мы его отклоняем. Но у нас были случаи, и неоднократно, когда люди получали одобрение и деньги, хотя некоторые экспертизы были отрицательными и поначалу нам проект не нравился. Но заявитель смог нас переубедить, мы в него поверили и сказали «да». А бывают экспертизы положительные, все замечательное, «кругленькое» и фонд «за»… но вот что-то не нравится. Начали опрос заявителя — и все, от него только пух и перья полетели.
Без экспертного совета ни один проект одобрен быть не может. Не может директор фонда сказать: «Выделите деньги». Это и множество иных нюансов организации процесса дало вот такой эффект, что у нас проблемные активы составляют 1,2 процента. У коммерческих банков этот показатель в несколько раз выше.
Без тиражирования
— А как с масштабируемостью? Ведь заявок от тех, кто обращается за поддержкой, больше, чем ФРП может удовлетворить?
— Конечно, особенно когда ставка начинает расти. В принципе, мы фонд делали в тот период, когда, наоборот, ставка снижалась и инфляция была маленькая. Задачей фонда было предоставить средства тем, кто реализовывал длинный проект, но банки не готовы были финансировать на такой срок. Причем не готовы под любую ставку. Считали, что слишком большие риски, что недостаточно прибыли, то есть внутренняя норма доходности меньше 15, и 15 процентов для них маловато. Поэтому, с одной стороны, мы довольны, с другой стороны, возвращаясь к вопросу о распространении практики, могу сказать, что, конечно, здесь мы не очень довольны. На наш взгляд, можно было бы распространить такой подход на некоторые другие отрасли, хоть и не на все.
— На какие, например?
— Мы рассчитывали, что будет сделан фонд развития туризма, который финансировал бы длинные и очень длинные проекты: строительство гостиниц, туристических инфраструктурных элементов, для горных лыж, например, подъемники, трассы и так далее, это надолго. В каждом направлении спортивно-туристического звена можно найти долго окупающиеся вещи, которые можно было бы помочь бизнесу сделать. Если бы такой фонд был создан давно, то, я убежден, мы бы были гораздо дальше, чем сейчас, с точки зрения оснащенности наших туристических центров. У нас не было бы проблем с нормальными гостиницами, потому что в некоторые города приедешь, а поселиться некуда, в лучшем случае есть несколько частных домиков, которые в режиме апартаментов сдаются. А просто нормальной четырехзвездочной гостиницы в таких древних городах, как, например, Тутаев и ряде других, просто нет. Нет, и это стыдоба, по-другому я не могу сказать.
Ну и что касается оснащенности различными культурно-досуговыми объектами в этих туристических центрах — таких объектов тоже маловато. Все это можно было бы поднимать с помощью фонда развития туризма, устроенного примерно по типу Фонда развития промышленности, но с более длинными горизонтами.
Мы всегда были уверены, что можно было бы и для малой энергетики сделать что-нибудь похожее. У нас потенциал огромный в этой сфере, и вместо того, чтобы завозить всякие бочки с топливом, можно было бы и по северу, и в горных районах ставить мини-станции, причем без перекрытия русел рек, соответствующих технологий сейчас множество: солнечная энергетика, мини-ГЭС, ветряки и прочее.
Мы также думали про пищевую промышленность, переработку в сельском хозяйстве. Сейчас все, что связано с сельским хозяйством, покрывается двумя организациями — Россельхозбанком и «Росагролизингом». Россельхозбанк — это классический рыночный агент с обычной рыночной ставкой, которая потом субсидируется. Он принимает решение исходя из того, что ему потом компенсируют. Но далеко не всегда можно рассчитывать на то, что банк поддержит какие-то нетрадиционные технологии или еще что-то подобное. Потому что у коммерческих организаций свое представление о риске. Поэтому нужен государственный институт развития, такой классический, каким является Фонд развития промышленности. Я знаю, что в течение нескольких лет были попытки взаимодействия с Минсельхозом на эту тему, но всякий раз мы не встречали понимания. Соответственно, и деловые объединения, такие как «Деловая Россия», РСПП, ТПП, не смогли убедить руководство Минсельхоза в том, что надо двигаться этим путем.