В поисках «духовной оседлости»
В феврале 1987 года профсоюзное собрание Кирилло-Белозерского музея (Вологодская область) решило обратиться с письмом в ЦК КПСС с предложением вернуть исторические названия старым улицам и городам России.
Сам по себе подобный шаг, хотя и вполне допускавшийся советским каноном, тем не менее отражал в себе веяния новой эпохи. Начало 1987 года — уже ярко выраженное время перестройки. Хотя многие этапные события на пути радикальных перемен, приведших к демонтажу коммунистической системы, — созыв Съезда народных депутатов, XIX партийная конференция или выступление Бориса Ельцина на Октябрьском пленуме ЦК — были ещё впереди, тем не менее уже провозглашённая политика гласности начала менять представление о самом характере взаимоотношений власти и общества.
Поощрение общественной дискуссии — пока достаточно ограниченной и касающейся недостатков, связываемых с наследием застоя, тем не менее расширяло представление о границах критики и вообще о возможности свободно формулировать идеи и предложения. Предметом такой критики ещё не могли быть первоосновы советского строя, Октябрьская революция и политика, связанная с именем Ленина, однако гласность позволяла нелицеприятно обсуждать некоторые реалии советского прошлого. Так, осуждённые на XX и XXII съездах партии «культ личности» и «нарушения социалистической законности» (то есть Большой террор и вообще массовые репрессии периода правления Сталина, а также выстроенный им режим) уже становились темой многих острых публикаций.
Именно в это время из Кирилло-Белозерского музея и было направлено в ЦК коллективное письмо, в котором вместе с несколькими достаточно формальными предложениями (они, видимо, появились в письме, чтобы не направлять в ЦК документ, состоящий из одного пункта) музейные работники делились с руководящим органом коммунистической партии соображениями относительно возвращения исторических названий старым улицам и городам России.
Хотя перестройку в общественном сознании (при частичной поддержке современной государственной пропаганды) принято считать временем постепенного слома коммунистической идеологии под давлением критики со стороны либеральной западнической интеллигенции и предлагаемых ею реформаторских концепций, фактически поле перестроечной общественной дискуссии выглядело гораздо сложнее и отводило своё пространство сторонникам разных взглядов, открыто или латентно существовавших в позднесоветском обществе