Все ускоряющийся прогресс диктует новые нормы морали

MaximИстория

Скрижали новых скреп

Времена меняются так быстро, что заметным становится не только технический прогресс цивилизации, но и нравственный. Пора провести ревизию морали, этики и прочих скреп в соответствии с реалиями XXI века.

Текст Матвей Вологжанин

Первым это вслух заметил еще Блаженный Августин. Перечитывал он в своем V веке Библию, дошел до того места, где святой праотец Лот по пьяной лавочке с дочками совокупляется, и задал логичный вопрос: какого черта? Дело в том, что в развратном Риме, где жил тогда Августин, инцест считался прямо фу-фу-фу и большой гадостью. Да и пьянство, хоть оно и цвело пышным цветом, благонамеренными гражданами не поощрялось. И вообще, кого в этой Библии ни возьми – сплошные убийцы, лжецы и мошенники.

«Как же так? – вопрошал в своей «Исповеди» Августин. – Почему это праотцы вели себя как прасвиньи, а мы теперь их чтим?» И их поведение гнева Божьего не вызывало, хотя гнева этого там было вообще в избытке: божество не скупилось на язвы, жаб, молнии с небес и прочие выражения неудовольствия.

И тогда Блаженный Августин первым в истории сделал вывод, который казался совершенно революционным как в V веке нашей эры, так во многом и в двадцать первом: мораль зависит от эпохи. То есть нет никаких непреложных законов бытия, общечеловеческих ценностей, азов добра и ижиц зла. А есть требования времени и наилучшее этим требованиям соответствие*.

Интереснее всего смотреть моменты разломов. Те периоды, когда под воздействием внешних обстоятельств начинают ломаться и деформироваться непреложные, казалось бы, правила. Когда поколения оказываются разорванными этими новыми границами и когда мы пытаемся утрясти в своей отдельно взятой голове старую мораль, в которой выросли, и новенькую, с иголочки, мораль, которая победно распаковывает чемоданы и запихивает ногой под шкаф мусор прежних хозяев.

В одном из таких моментов мы и живем. Именно сейчас происходит очередной резкий переход от общинного, кланового, эпического сознания к сознанию общества индивидуалистического и атомизированного. Сама-то история этого перехода насчитывает уже более пяти веков, но именно сейчас меняется особенно обширный пласт представлений.

– Передаем скальпы за проезд!

* Примечание Phacochoerus'a Фунтика:
«Августин-то, конечно, полагал, что смена нравственных эпох – это исключительно затея Творца, которую мы постичь не можем. Никакой технический прогресс и законы развития Августин не учитывал, да и не подозревал об их наличии».

Мобильность населения

Идеал прошлого

Уже Диккенс в «Дэвиде Копперфильде» смеялся над старушкой, которая больше всего гордилась тем, что за девяносто лет жизни ни разу не отъезжала дальше чем за десять миль от того селения, где родилась, и любимыми словами которой были «Не будем колесить!». А между тем эта старушка воплощала в себе древнейший принцип благонравия – прикрепленность к своей земле. Сейчас мы удивляемся, читая уничижительные высказывания древних греков о чужестранцах и бродягах или находя в «Утопии» Томаса Мора строчки о том, что любой, кто попытается покинуть свой город без крайней нужды и без разрешения начальства, будет объявлен преступником. Но дело в том, что во времена, когда не было паспортов с фотографиями, дактилоскопии, телеграфов и Интернета, любой странник был потенциальной угрозой, неконтролируемой, неучтенной и неупорядоченной единицей. Странник не был привязан к своей семье, недвижимости, к своей репутации, он мог называться любым именем и брать себе любой титул, он мог лгать, красть и мошенничать практически безнаказанно. Подати? Мобилизация? Законы? Как можно подчинить всему этому пришлеца, который в любой момент соберет свой узелок и растворится в тумане на горизонте? Общество не могло контролировать бродяг и поэтому опасалось их и часто уничтожало – с каменного века до расцвета индустриализации.

Идеал настоящего

В массе своей мы все – потомки людей, избегавших странствий по мере возможности. Поэтому даже среди наших современников так много тех, кому мучительно тяжело даются смены не то что стран, а даже городов и районов в родном городе. Впервые явление ностальгии в XVII веке описал швейцарский врач Иоганн Хофер, который пытался лечить военных и студентов, буквально умиравших от тоски по родным местам. «Иммигрантский психоз», как долго называли ностальгию психиатры, стал серьезной проблемой для общества: все эти повесившиеся деревенские няньки, свихнувшиеся фабричные рабочие, стрелявшиеся солдаты, безумные русские эмигранты в тяжелейшей депрессии... Излишняя любовь к дому стала нежелательным явлением. Сегодня мобильность – это великолепное, поощряемое качество. Сегодня нужны такие работники, которые за неделю заселят какую-нибудь силиконовую долину в пустыне и в случае надобности так же оперативно ее покинут. Сегодня куда разумнее держать одного менеджера, который завтракает в Майами, а ужинает в Куала-Лумпуре, чем дюжину постоянных представительств. Туристический бизнес, реклама, масс-культура – все из кожи вон лезут, чтобы внушить современному человеку мысль о том, что путешествия – это прекрасно, а сидеть на одном месте, вцепившись зубом в родную березку, – это скудоумие и пораженчество. «Ты уже три года никуда не ездил, только на дачу?! Да что с тобой вообще?!»

Многодетность

Идеал прошлого

Неверно думать, что многодетность всегда была поощряемым явлением. Тут, скорее, имели место некоторые качели. При недостатке ресурсов, в перенаселенных регионах, в стратах, нацеленных на неделимость капитала и земель, к многодетности относились сложно – институт инфантицида, то есть детоубийства, недаром начитывает сотни тысяч лет. И все же большинство современных идеологий складывалось в условиях экспансии, расширения племени или народа, когда многодетность объявлялась несомненным благом: «И потомство твое будет бессчетно, как песок в пустыне». Образ патриарха или матроны в окружении множества чад был архетипом счастья; бездетность или малодетность считались признаком немилости в глазах высших сил.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Тебе вождить! Тебе вождить!

Фальсификация голосов и каннибализм на избирательных участках – еще цветочки!

Maxim
Волшебство тажина Волшебство тажина

Если вы думаете, что подарить увлеченному кулинару, подарите тажин

Домашний Очаг
Идея! Идея!

Кататься на лыжах на юге, со­здать себе двойника, одевать­ся зимой по-летнему

Maxim
V значит Вьялицына V значит Вьялицына

Нью-йоркская квартира модели Anne V

Tatler
Идея! Идея!

Режь как шеф-повар, добыча светящегося порошка, редкий брак

Maxim
Политическая география Тревора Паглена Политическая география Тревора Паглена

Жизнь в исполнении Паглена выглядит не слишком радостным киберпанком

Популярная механика
И на земле И на земле

Готовиться к бомбардировкам британцы начали задолго до войны

Дилетант
Свое, родное Свое, родное

Рецепты русской кухни

9 месяцев
Арктический бурлак Арктический бурлак

«Бурлак» – грузовик, которому нипочем глубокий снег, лед, вода, болота

Популярная механика
Городские цветы Городские цветы

Домашние растения помогут нам легче пережить зиму, если мы сначала поможем им

Добрые советы
Все уместно Все уместно

Новое прочтение традиций — шале в Альпах по проекту архитектора Алирезы Разави

AD
Маргарита Наскинова. Войти в клетку Маргарита Наскинова. Войти в клетку

Сумасшедшей дрессировщица Маргарита Назарова никогда не была

Караван историй
По моему веленью По моему веленью

Наши мечты – не просто фантазии, а руководство к действию

Cosmopolitan
Между нами тает лед Между нами тает лед

Евгения Медведева завоевала награды на всех российских и мировых первенствах

Glamour
Шеннон и швы Шеннон и швы

Майкл Шеннон отрастил усы и примерил вещи из новых коллекций

Esquire
Идет на опережение Идет на опережение

Регина Тодоренко никогда не останавливается

Glamour
Жар-птица Жар-птица

Ульяна Сергеенко впервые рассказала быль о своем разводе

Tatler
Роберт Редфорд Роберт Редфорд

Как стать самым стильным мужчиной в Голливуде, не увлекаясь модой

Esquire
3 простых способа избежать тоски в холодное время года 3 простых способа избежать тоски в холодное время года

Осень и зима в городе — унылое время, когда легко скатиться в хандру. Но эмоции не вводятся в организм снаружи, а исходят изнутри. Как научиться лучше понимать себя и управлять собственным восприятием, чтобы избавиться от тоски и сохранить бодрое настроение?

Psychologies
Слово королевы Слово королевы

Хелен Миррен — о своей русской крови, феминизме и стиле Мелании Трамп

Vogue
Упасть по собственному желанию Упасть по собственному желанию

Альпинисты боятся сорваться, а роупджамперы идут в горы специально за этим

Популярная механика
Банковское дело Банковское дело

Медицинские банки возвращаются

Psychologies
Семь пятниц на неделе Семь пятниц на неделе

Расида Лакоба — создатель марки Rasario Atelier

Glamour
Родом из Голливуда Родом из Голливуда

Кейт Хадсон о том, что дает ей ощущение счастья, и о многом другом

Cosmopolitan
Звездные роботы Звездные роботы

Как стартап из Колорадо стал производителем игровых роботов для Disney

РБК
Чемоданное настроение Чемоданное настроение

Куда поехать на зимние каникулы?

Psychologies
Ольга Кормухина: Нужно научиться ждать Ольга Кормухина: Нужно научиться ждать

В преддверии концертов мы поговорили с певицей о русском роке и путешествиях

Лиза
На лице написано На лице написано

Алгоритмы распознавания лиц понемногу превращаются во всевидящее око

Популярная механика
Промотур в городе света Промотур в городе света

Рассказ Тома Хэнкса из дебютного сборника актера

Esquire
Вирусный маркетинг Вирусный маркетинг

Тактика и стратегия в борьбе с ОРВИ

Glamour
Открыть в приложении