Бьорк – значит любит
В прошлом году Бьорк чуть было не приехала в Россию – основной проект 7-й Московской биеннале представил ее инсталляцию Bjork digital, которая в формате виртуальной реальности рассказывает о разбитом сердце известной певицы. Esquire расспросил ее о том, что утопично в этом мире, стоит ли искать любовь и как будет выглядеть новая эра феминизма.
Вы говорили, что ваш предыдущий альбом Vulnicura был посвящен расставанию, а последний, Utopia, наоборот, поискам новой любви. Разбитое сердце может искать вдохновение?
Это как приливы и отливы на море, знаете? Наступает новолуние, и вода то прибывает, то убывает. Во всем есть периодичность. Так и отношения имеют свой цикл, свои внутренние часы, которые мы не в состоянии контролировать. Иногда они останавливаются раньше, чем мы того хотим, иногда позже, чем стоило бы, а иногда вовремя. Погодные условия. Нам следует приспосабливаться к ним. Я не хочу сказать, что я в этом преуспела. Но я отношусь к жизненным изменениям как к потоку, природной силе, и понимаю, что не могу не следовать за ним. Мы готовы сопротивляться, ходить к психотерапевтам и пытаться справиться с проблемой, осевшей в нашем сознании. Наверное, мой предыдущий альбом Vulnicura был чем-то вроде такой работы: ты думаешь, что можешь решить проблему как математическое уравнение, как судоку. Но вот что я поняла: смысл в том, чтобы научиться приспосабливаться к изменениям, которые всегда будут происходить.
Получается, что если отношения между людьми не постоянны, рано или поздно они принесут разочарование?
Конечно. Поэтому я и говорю, что моя предыдущая пластинка – о разбитом сердце. В какой-то момент мне стало даже неловко транслировать постоянную грусть, и я почувствовала, что стоит извиниться за это перед слушателями. Я объявила: беру себя в руки, мой новый альбом будет другим. Кажется, люди созданы лишь для того, чтобы взаимодействовать друг с другом: на работе, в семье, с детьми, друзьями или возлюбленными. Если каждого из нас изолировать и отправить жить на отдельный маленький остров, я не уверена, что из этого выйдет что-то хорошее. Особенный талант, которым я восхищаюсь и который мы должны совершенствовать в себе, – ладить с окружающими. Я росла одинокой девочкой, во многом поэтому и начала петь: гуляла и напевала себе под нос. Так что я хорошо представляю, как работают оба механизма: когда мы с кем-то и когда мы одни. Жизнь в монастыре – это тоже утопия. Правильно ли это – давать обет безбрачия? Каждый определяет приоритеты самостоятельно. Кто-то выбирает оставаться с самим собой, кто-то – оставаться в отношениях.
Очень личное и честное начало разговора. И все же ваша Utopia – про адаптацию к окружающему миру, или саму возможность адаптироваться вы считаете утопичной?
Мне кажется, есть и то и другое. Например, говоря об окружающей среде, если мы не будем менять что-то сейчас, наши внуки абсолютно точно не смогут жить в мире будущего. Нам стоило бы остановиться и подумать, как развивать города, уменьшать количество вредных выбросов, как потреблять природные ресурсы. Вы можете сказать, например, что Парижское соглашение (соглашение в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата, регулирующее меры по снижению углекислого газа в атмосфере с 2020 года. – Esquire) есть утопия. Мне и правда это соглашение кажется утопичным. Я не уверена, что к нему можно приспособить мир. Думаю, что природа в какой-то степени сама приспосабливается к нашим бесконечным загрязнениям. Каждый из нас должен сказать себе однажды: «Стоп! Хватит, я хочу быть ответственным за следующие поколения». Я музыкант, я создаю звуковые миры, я не очень красноречива (иногда я даже не понимаю, зачем даю интервью). Так вот, знаете, пусть моя работа будет музыкальным размышлением на тему утопичности наших возможностей, утопичности мира, в котором мы смогли бы жить в будущем, – я имею в виду не только окружающую среду, но и мир любви. Я остановилась и думаю, что будет дальше, где буду я, чего я по-настоящему хочу, что мне стоило бы подкорректировать, как продолжать жить дальше. Для меня наступил