Теракт ценой в полтора триллиона долларов
«Эксперт» оценил ущерб от терактов на «Северных потоках» и проанализировал юридические основания для России истребовать компенсацию потерь и добиться справедливости
Теракты на «Северных потоках» 26 сентября 2022 года беспрецедентны в мировой истории и по геополитическим последствиям, и по размеру нанесенного ущерба. В одночасье оказались разорваны полувековые экономические связи между Россией и Европой, которые обеспечивали конкурентоспособность промышленности Евросоюза и были основой политической коммуникации востока и запада Евразии. Совершен бандитский передел рынка углеводородов и нанесен гигантский ущерб многомиллиардным инвестиционным стратегиям российских и европейских компаний.
Согласно подсчетам «Эксперта», Россия потеряла только на разрушенной газотранспортной инфраструктуре «Северных потоков» 26,5 млрд долларов. Еще 51,5 млрд — на оказавшихся замороженными вложениях в освоение месторождений, строительство и модернизацию магистральных газопроводов. Наконец, недополученная выручка за 50 лет (номинальный срок службы газопровода) может составлять 1,4 трлн долларов в сегодняшних ценах. Сумасшедшие суммы ущерба, который пока никто не торопиться компенсировать «Газпрому».
Спустя восемь месяцев после диверсий не проведено должного расследования и не обозначен виновный, а значит, ответчик, которому можно предъявить юридические претензии. В условиях противостояния России с западным миром это ожидаемо: террорист очевидно представляет недружественный лагерь. При этом главный выгодоприобретатель слишком очевиден и беспринципен. О причастности Вашингтона многие говорят вслух, но только не европейские партнеры, от которых во многом зависит эффективность расследования.
Как в таком случае России добиться справедливости, если даже ее представителей практически не пускают на место преступления? Мы попытались разобраться в ситуации с точки зрения международного права. Удивительно, но никаких готовых механизмов для защиты потерпевшей стороны опрошенные нами юристы не видят, ссылаясь на уникальность ситуации в мировой практике и добровольный характер международного права: пока государства не договорятся между собой о характере расследования и судебной площадке для выяснения спора, дело может просто не сдвинуться с мертвой точки. В ситуации нынешнего кризиса это невозможно.
Тогда становится понятно, почему беспокойство по поводу расследования этих терактов проявляют Китай и другие страны альтернативного лагеря, вроде бы непричастные к сути вопроса. На карту поставлена судьба любой инфраструктуры, которая проходит вне зон национальных юрисдикций и составляет основу глобальных торговых и коммуникационных путей. Если окажется, что ее можно уничтожать без последствий и даже не прилагая усилий к поиску виновных, это откроет путь к диверсионной войне невиданных масштабов.
Размер ущерба
Для начала оценим ущерб от террористического акта на трех из четырех веток магистральных газопроводов, связывающих месторождения полуострова Ямал с крупнейшими потребителями природного газа в Германии, Франции, Австрии, Чехии и других стран ЕС.
На первом уровне, самом очевидном, оценим утрату подводных частей газопроводов. СП-1 и СП-2 — крупнейшие в мире инфраструктурные проекты, каждый из которых способен номинально транспортировать из России в Германию 55 млрд кубометров газа в год.
Первый газопровод исправно отработал без малого десятилетие. Он начинает свой маршрут в Выборге и заканчивает в Грайфсвальде. СП-1 был задуман еще в 1997 году. Но прошло 13 лет, прежде чем строители начали укладывать трубы по дну Балтийского моря. Большая часть времени ушла на согласование проекта со странами, через акваторию которых прошла труба: Данией, Финляндией, Швецией. На момент строительства это был самый длинный подводный газопровод в мире, его протяженность — 1224 км. Цена тоже была рекордной: 10,2 млрд долларов.
Контрольный пакет акций (51%) в компании - операторе газопровода Nord Stream AG принадлежит российской компании «Газпром». Основные партнеры компании в проекте — Wintershall Holding AG и E.ON, которым принадлежит по 15,5%. Французскому энергетическому гиганту Engie и нидерландскому N. V. Nederlandse Gasunie — еще по 9%.
Для того чтобы поступающий по морскому дну газ из СП-1 дошел до потребителя, в Германии были построены газопровод OPAL пропускной способностью 36 млрд кубометров газа в год и NEL мощностью 20 млрд кубометров. Их стоимость — примерно по миллиарду евро каждый. Далее OPAL, достигая границы Чехии, становится газопроводом «Газела» мощностью 30 млрд кубометров. Цена его строительства — 0,4 млрд долларов.
Магистраль «Северный поток — 2» вовсе не брат-близнец своего старшего родственника. Он отличается трассировкой и длиной: у СП-2 это 1234 км. Его цена — 9,5 млрд евро. Первоначально в отношении формы и долей собственности у СП-2 планировался такой же подход, как и в случае с СП-1: контрольный пакет у «Газпрома», оставшиеся 49% акций распределялись между европейскими участниками. Для этого в Швейцарии была учреждена компания с названием Nord Stream 2.
Однако из-за постоянно меняющегося европейского законодательства доли так и не были обозначены. Единственный акционер СП-2 с 2017 года — «Газпром», но кредитовали стройку уже упомянутые Engie и Wintershall. Кроме того, в проекте принимали участие австрийская OMV, англо-голландская Shell и немецкая Uniper.
Сухопутное продолжение проекта СП-2 — European Gas Pipeline Link (EUGAL), газопровод мощностью 55 млрд кубометров в год и ценой 2,3 млрд евро. Аналог газопровода «Газела» в Чехии для СП-2 — другая магистраль: Capacity4Gas ценой 540 млн евро. Итого общая цена утраченной инфраструктуры по проекту СП-2 при курсе евро к доллару 1,1 — 13,6 млрд долларов.
Таким образом, совокупные прямые убытки от утраты двух мощнейших инфраструктурных сооружений только в части, находящейся вне России, и по которым может быть выплачено возмещение страховой компанией, в пределе составляет 26,5 млрд долларов. Чтобы понимать размерность: строительство Крымского моста обошлось в 3,6 млрд долларов. То есть прямой ущерб сопоставим с семью Крымскими мостами.
Страховые компании в случае реальной компенсации убытков постараются уменьшить свой ущерб за счет амортизации и сохранивших свою работу частей газопровода — OPAL, NEL, «Газела» и Capacity4Gas. И конечно, со страховых компаний будет невозможно взыскать средства, затраченные «Газпромом» на строительство ответвлений, газоперекачивающих станций от единой газотранспортной системы к Балтийскому морю.
Оба газопровода были застрахованы европейскими компаниями, о переговорах с ними не сообщалось. Однако очевидно, что для выплаты ущерба они потребуют заключение о причинах ущерба, доказанном факте диверсии, теракта или прочих обстоятельствах повреждения имущества. Таких документов пока нет.
Российские просторы
Под проекты поставки газа в магистраль СП-1 «Газпром» более десятилетия вел гигантские стройки на всей территории России. Так, для реализации СП-1 был построен газопровод Грязовец — Выборг протяженностью около 900 км, мощностью 55 млрд кубометров газа и ценой до 3,5 млрд долларов.
Для СП-2 в России был построен еще один газопровод, Грязовец — КС «Славянская», ценой 479 млрд рублей (цены начала 2015 года; в пересчете — 8 млрд долларов). Кроме того, под проекты поставки газа в Германию разрабатывались новые месторождения, в первую очередь Бованенковское. Инвестиции в его освоение и строительство газопроводов Бованенково — Ухта — Грязовец — Торжок превысили 2 трлн рублей (оценка «Интерфакса»). (Конечно, газ с новых месторождений поступает на рынок через другие газопроводы, но это не принципиально меняет оценку замороженных инвестиций.)
Проектная мощность Бованенкова соответствует суммарной мощности газопроводов «Северный поток» и «Северный поток — 2» (по 55 млрд кубометров в год каждый). Если взять средний курс доллара за последние 15 лет в районе 50 рублей за доллар, это дает еще около 40 млрд долларов затрат.
Получается, к суммарным потерям в 26,5 млрд долларов в виде СП-1 и СП-2 необходимо добавить неработающие, но осуществленные инвестиции внутри России в размере 51,5 млрд долларов. Для понимания масштабов произошедшей катастрофы: по оценкам экономистов, строительство БАМа обошлось Советскому Союзу в 40 млрд долларов.
Сейчас «Газпром», имея огромную и дорогостоящую инфраструктуру, для строительства которой привлекались кредитные средства, несет существенные издержки. Циклопическое хозяйство, растянутое на несколько тысяч километров, необходимо содержать, платить зарплату газовикам на Ямале и газоперекачивающих станциях, обслуживать кредиты. При этом газ в прежних объемах не добывается и не транспортируется.
Вины «Газпрома» в этом нет, поэтому все эти расходы и затраты логично было бы кому-то предъявить.
Триллионные иски
Представьте себе таксиста, который зарабатывает на жизнь извозом. Его автомобиль приносит постоянный доход. Однако конкуренты ночью сжигают его машину. Безусловно, в этом случае наш таксист пойдет и получит страховую выплату. Этих денег хватит, чтобы рассчитаться за выданный на покупку кредит в банке. Но наш герой лишается большего — стабильного дохода и бизнеса, а этот объект редко выступает в роли страхового случая.
Ситуация с таксистом и магистральными газопроводами не сильно отличается. Мы рассчитали примерный размер потерь бизнеса «Газпрома» и страны его прописки от поставок газа в Германию.
Если взять среднюю цену на газ 250 долларов за 1000 кубометров, то в год Россия потеряла 28 млрд экспортной выручки. Нужно понимать, что номинальный срок службы газопровода — 50 лет, а значит, совокупные потери от утраты газопроводов — 1,4 трлн долларов в сегодняшних ценах за весь цикл работы. Цифра сопоставима с годовым ВВП России (1,8 трлн долларов по номиналу в 2021 году).
Для «Газпрома» ущерб от потери бизнеса меньше. Если построить экономическую модель, заложить ежегодное подорожание газа на уровне 2,5% в виде инфляции, то потери совокупной выручки составят примерно 2,2 трлн долларов. При дисконтировании этих цифр (по модели Capital Asset Pricing Model, CARM, модель оценки финансовых активов; по ставке 7,8% при ожидаемой доходности 6%, страновом риске 1,5% и бете газовой промышленности 1,25) совокупные потери чистой приведенной стоимости (NPV) за весь срок работы проекта составят 480 млрд долларов.
При этом нужно понимать, что на европейском рынке произошло замещение российского трубного газа товаром-конкурентом — газом сжиженным с поставками в первую очередь из США и трубным газом из Норвегии. Судя по спотовым ценам за последние месяцы, произошло кратное подорожание этого газа. На оптовом рынке природный газ стал стоить примерно в два раза дороже, то есть около 500 долларов за 1000 кубометров, а значит, совокупные дополнительные потери стран Европы на 50-летнем горизонте составляют примерно 1,4 трлн долларов (в сегодняшних ценах).
Очевидно, что такие суммы должны стать поводом для совместного российско-европейского иска против страны, виновной в организации теракта. Осталось ее определить. Однако складывается ощущение, что некоторые фигуранты намеренно тормозят следствие.
Маршруты поставок трубопроводного газа в Европу
Тайны следствий
Россия уверена, что за подрывом «Северных потоков» стоят США и Великобритания. Германия отрапортовала о польско-украинском следе. Дания подозревает некое неназванное государство. США пеняют на проукраинскую группировку, не связанную с украинским государством, а в самих Штатах находятся те, кто громко заявляет о причастности к подрывам лично президента Джо Байдена и уверяет, что теракт был совершен американскими спецслужбами при помощи Норвегии.
Изначально Германия, Дания и Швеция — страны, которых подрыв «Северных потоков» касается напрямую, — хотели создать совместную следственную группу, но из-за особенностей организационного разделения между различными секретными службами решили действовать по отдельности.
Германия считается пострадавшей стороной, поскольку была главным выгодоприобретателем от обоих «Северных потоков». Согласно расследованию Генпрокуратуры ФРГ, на которое ссылались немецкие СМИ, подрыв был осуществлен группой из пяти мужчин и одной женщины. Они арендовали яхту в порту Росток, позже на ней обнаружат следы взрывчатки. Предположительно у части членов группы было украинское гражданство, яхта тоже принадлежала украинцам, хотя по документам она была арендована польской компанией.
Однако министр обороны ФРГ Борис Писториус крайне осторожно отвечал на вопросы журналистов о возможной причастности Украины к теракту и открыто никого не обвинял.
Дания инициировала расследование, поскольку взрывы произошли в том числе в ее экономической зоне, к юго-востоку от датского острова Борнхольм. Изыскания проводятся полицией Копенгагена с помощью Сил обороны Дании и Датской службы безопасности и разведки. Министр иностранных дел Ларс Лекке Расмуссен заявлял, что его страна не допустит российских представителей к расследованию, поскольку в Дании, Швеции и Германии «царит верховенство закона, и нашим расследованиям можно доверять».
Однако в конце марта Датское энергетическое агентство разрешило оператору газопровода «Северный поток — 2» Nord Stream AG поучаствовать в подъеме со дна моря неопознанного объекта, найденного российским судном в 30 километрах от места взрыва трубопроводов: в итоге он оказался пустым дымовым морским буем.
Швеция силами полиции, службы безопасности и других органов расследует подрывы «Потоков», поскольку две из четырех утечек, возникших после взрывов, произошли в ее особой экономической зоне (трубы «А» «Северного потока — 1» и «Северного потока — 2», к северо-востоку от острова Борнхольм). Шведские СМИ, ссылаясь на источники в прокуратуре, называют расследование «уникальным».
Прокурор Матс Люнгквист заявил, что Швеции удалось собрать значительное количество улик, позволяющее получить довольно четкое представление о том, кто совершил подрывы. За ними прямо или косвенно стоит «какое-то» государство, и это «секретная информация». «Мы надеемся, что сможем подтвердить, кто совершил это преступление, но следует отметить, что это, вероятно, будет сложно, учитывая обстоятельства», — уточнил он. При этом шведский прокурор ранее заявлял, что подозревать Россию в подрыве «Северных потоков» нелогично, и сам он так не думает, однако никаких версий нельзя исключать.
Россия проводит собственное расследование: дело было возбуждено по просьбе Генпрокуратуры Следственным управлением ФСБ России в сентябре 2022 года по статье 361 ч.1 УК — акт международного терроризма. Как заявлял пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, в Кремле видят «глухую стену нежелания» западных стран проводить расследование: там, по его мнению, хотят «постепенно сделать так, чтобы эта тема ушла в песок».
О ходе расследования новостей нет, однако Министерство обороны России сообщало, что к подрывам причастны Военно-морские силы Великобритании.
В подрыве «Потоков» обвиняли, к слову, и нашу страну. Причем не только в СМИ. Например, премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий обмолвился, что за диверсией, возможно, стояла Россия — «чтобы еще больше дестабилизировать Европу».
Китай, все активнее заявляющий свои претензии если не на роль международного арбитра, то на один из центров мнений, поддержал стремление России созвать международную группу по расследованию подрывов «Северных потоков» под эгидой ООН. Официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь подчеркнул важность содействия проводимому под руководством ООН расследованию саботажа на «Северном потоке», отметив, что запуск такого расследования в рамках существующего механизма ООН может быть очень затруднен, поскольку США — один из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН — будет блокировать все попытки создать такую группу.
«Если расследование под руководством ООН докажет, что США были виновниками саботажа на “Северных потоках”, это нанесет ущерб союзу США с Европой, поэтому, по-видимому, преступник сделает все возможное, чтобы предотвратить расследование ООН», — считает Ли Хайдун, профессор Института международных отношений Китайского университета иностранных дел.
Cui prodest?
Главным выгодоприобретателем от подрывов «Северных потоков» можно назвать США: вывод трубопроводов из строя позволил осуществиться давней американской мечте — занять европейский рынок углеводородов. Кроме прямой газовой выгоды США получают еще ослабление Европы как экономического конкурента. США действительно много лет последовательно, как могли, боролись с проектом, а Джо Байден 8 февраля 2022 года после совместной пресс-конференции с канцлером Германии Олафом Шольцем прямо заявил: «Если Россия вторгнется, если ее танки пересекут границу Украины вновь, то “Северного потока — 2” не будет, мы положим ему конец». На вопрос немецкого журналиста, как именно США это сделают, учитывая, что проект принадлежит Германии и России, Байден ответил: «Я обещаю вам, что мы сможем это сделать».
Но для предъявления официальных обвинений даже столь смелых заявлений недостаточно. Как и аргументов, приведенных в работе известного американского журналиста-расследователя Сеймура Херша: он прямо назвал виновным в терактах США, а помогала американским спецслужбам Норвегия.
Мировая пресса, по сути, проигнорировала мнение лауреата Пулитцеровской премии, 86-летнего патриарха расследовательской журналистики, в свое время предавшего огласке преступления американских военных во Вьетнаме и в иракской тюрьме в Абу-Грейб.
В своем расследовании диверсии в Балтийском море Херш приводит данные о том, что взрывчатка была заложена американскими военными при содействии норвежцев во время ежегодных летних учений НАТО BALTOPS-2022. Приказ о дистанционном подрыве был отдан лично президентом Байденом, причем канцлер Шольц был поставлен в известность о готовящейся операции. Белый дом ожидаемо открестился от этих обвинений
В свою очередь, США обнародовали данные американской разведки: за подрывом трубопроводов стоят не связанные с каким-то конкретным государством или спецслужбами проукраинские «ненавистники Путина».
Есть слабая надежда, что внутренние политические противоречия в американских элитах помогут правде выйти на поверхность. Например, кандидат в президенты США Дональд Трамп в эфире Fox News намекнул, что за терактом могут стоять США. Однако пока условия для добровольной явки преступника с повинной не сложились.
Юридическая плоскость
Теоретически, добиваться справедливости в ситуации вокруг «Северных потоков» Россия могла бы несколькими способами: задействовать корпоративное право (то есть подать иск непосредственно от лица пострадавшей компании), инициировать независимое международное расследование, настаивать на обнародования данных, имеющихся у Дании и Швеции, и наконец, попробовать призвать к ответу Данию и Швецию за то, что они не обеспечили безопасность газопроводов, проходящих близ их границ. Однако, несмотря на гигантский ущерб и очевидную злую волю в уничтожении «Северных потоков», возможности России как пострадавшей стороны юридически ограничены.
Возможность № 1. Корпоративное право. Первая возможность, которая приходит на ум, — истребование возмещения материального ущерба, который понес непосредственно владелец трубопроводов компания Nord Stream AG. Однако стоит учесть, что ее акционерами являются сразу пять компаний и для использования юридического арсенала необходимо солидарное решение акционеров.
Можно лишь догадываться, почему этого пока не произошло, ведь с точки зрения корпоративных интересов европейские партнеры (в первую очередь немецкие) вложили немалые средства в строительство объекта, а значит, тоже понесли убытки.
Как пояснил «Эксперту» глава корпоративно-правового блока ГК ЕЮС Владимир Анников, оценка возможности проверки этих групп контрагентов на предмет отнесения обязательств осложнена принципами неразглашения, суть которых известна лишь заинтересованным сторонам: «Публично известно, что ущерб значительной части инвесторов данного типа был обеспечен гарантиями и страхованием, потому ущерб, например, российской стороны также потенциально покрыт подобными гарантиями». Впрочем, они работают слабо или не работают вовсе по причине прямых либо вторичных санкций.
Еще одна проблема частноправовых отношений между «Газпромом» и его европейскими партнерами, по словам Анникова, заключается в выборе места рассмотрения спора: это, в частности, выражается в том, что многих юристов, которые могли бы представлять российскую сторону в европейских судах, попросту не допускают к участию в процессах, а те, у кого такая возможность осталась, по оценке эксперта, «творят волшебство».
Возможность № 2. Расследование. Ключевым моментом истории с уничтожением «Северных потоков» является собственно расследование. Для того чтобы иметь возможность обратиться куда-либо с требованием возместить ущерб, сначала нужно определить виновных. Для России сложность заключается в том, что инцидент произошел на неподконтрольной ей территории.
С одной стороны, у нас нет возможности провести собственное расследование, не получив согласия Дании и Швеции. Но с другой — процесс сбора доказательств, привлечения экспертов, истребование доказательств и запрос на их получение, допрос известных и потенциально причастных лиц, испрашивание гарантий от обязанных сторон инвестсоглашений и так далее предусмотрен нормами международного права и даже национальным законодательством стран, в экономической зоне которых произошла диверсия.
Несмотря на очень сложную политическую обстановку и постоянно создаваемые России проблемы, критически важно использовать имеющиеся права и совершать «правовые волшебства», даже если они будут заходить в некую категорию злоупотребления правом, уверен Анников. Не мытьем, так катаньем.
Кроме того, «ввиду наличия препятствий со стороны европейских стран при расследовании (допуск в воды Данией) орган предварительного расследования может опираться на доказательства, собранные иностранными коллегами, но оценивая их самостоятельно с учетом совокупности собранных доказательств в рамках собственного расследования», считает Алим Бишенов, партнер-учредитель юридической фирмы Bishenov & Partners.
Другой путь. Для того чтобы заявить обоснованное признание кого-либо виновным в произошедшем, нужны факты, и уже на основании этих фактов можно задействовать международно-правовую ответственность, пояснил «Эксперту» профессор кафедры международного права МГИМО Дмитрий Лабин. Для этих целей подойдет независимая комиссия международных экспертов, которые дадут заключение, и исходя из полученных результатов уже можно было бы предпринимать юридические действия. Такого рода комиссию Россия безуспешно пыталась создать под эгидой ООН.
Чтобы задействовать возможности по инициированию расследования, России следует опираться не сколько на юристов, сколько на дипломатов, усилия которых, в свою очередь, обеспечат возможность работы в правовой плоскости. При поддержке Китая и других стран вполне реально добиться создания международной независимой комиссии.
Правда, по словам Лабина, придется запастись терпением: «Международное право, как и международные отношения, не терпит спешки, и в данной ситуации рано или поздно правда проявится. Исходя из понимания, что правда уже налицо, государства будут вести себя соответствующим образом».
Возможность № 3. Включение. Можно было бы воспользоваться нормами морского права и настоять на привлечении России как пострадавшей стороны к расследованию Дании и Швеции или потребовать обнародовать результаты их расследований.
Существует целый ряд международных договоров, которые определяют порядок использования объектов, аналогичных «Северным потокам», а также устанавливают разного рода обязанности для стран-участниц. В их числе так называемая Конвенция Европейской экономической комиссии ООН (Эспо) об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте 1991 года: она закрепляет права общественности на доступ к информации о некоторых мероприятиях, имеющих отношение к вредному воздействию на окружающую среду.
Однако и здесь все не так просто. Суть в добровольном характере международного права, поясняет Лабин: не существует механизмов, которые могли бы заставить какое-либо государство сделать что-либо против его воли. Международное право базируется исключительно на суверенном равенстве, и без проявления доброй воли Дании, Германии и Норвегии относительно допуска России к расследованию подрывов на «Северных потоках» в данном случае не обойтись.
«Как юрист-международник я пока не вижу такой возможности в связи с отсутствием воли этих государств, но это не самый важный вопрос. Им все равно с результатами этих расследований рано или поздно придется что-то делать, долго скрывать правду не самая разумная позиция. Политика этих государств будет представлена в неопределенном свете, это повлечет за собой массу репутационных потерь. Надеюсь, что информацию раскроют, — если, конечно, расследование там действительно ведется», — утверждает Дмитрий Лабин.
Возможность № 4. Обеспечение безопасности. Теоретически Россия могла бы воспользоваться некоторыми нормами международного права и попробовать возложить часть ответственности на Швецию и Данию, которые не обеспечили должным образом безопасность трубопроводов, проходящих в их исключительной экономической зоне.
Морское право, с одной стороны, дает возможность государствам прокладывать инфраструктурные объекты в открытом море, а также в исключительной экономической зоне и на континентальных шельфах прибрежных государств. При этом Конвенция ООН по морскому праву, поясняет Владимир Анников, действительно имеет вполне определенные обязательства по обеспечению безопасности таких объектов.
Однако, увы, эти обязательства никакой нормой международного права не могут быть обеспечены с точки зрения тех же самых двойных стандартов. В таких случаях обязательства обеспечиваются главным образом частноправовыми инструментами, что автоматически возвращает нас к пункту 1 (то есть корпоративному праву).
По словам Анникова, в системах договаривающихся государств, где есть примат международного права, нормы эти всегда являются одними из наименее ликвидных для участников лобби (то есть сложно обращающимися, оттого и наиболее ценными): «В этом контексте, а также в связи (тут прямые взаимосвязи) с политикой поглощаемой глобализации главная суть международного права закономерно, корректируемая прецедентами (напомню, прецедентной является система национального английского права), сводится к коммерциализации публичных интересов».
Стоит учесть также, что международные суды не истина в последней инстанции, а лишь одно из средств разрешения споров. Репрессивные функции не могут быть возложены ни на один из международных судов по определению, добавляет Лабин: это лишь один из механизмов, о котором договорились государства для помощи в разрешении споров. «У решений Суда ООН нет обязательной юрисдикции, она устанавливается лишь при взаимном согласии».
Неопределенный инцидент
Инцидент с «Северными потоками» не имеет аналогов в современной экономико-правовой теории. Объем ущерба невозможно установить в рамках текущих объективных обстоятельств, полагает Владимир Анников: подрыв «Северных потоков» является одной из составляющих напряженности между РФ и Западом. При этом правовой режим самого газопровода до конца не определен, а юридическая база для таких объектов во всем мире традиционно остается довольно запутанной. Правовое регулирование трансграничных морских трубопроводов весьма специфично, к тому же разные участки трубопровода могут регулироваться разными документами. Более того, с юридической точки зрения мы можем обнаружить разный правовой подход даже к разным веткам «Северного потока» — из-за того, что они были построены в разное время и в разных условиях.
На практике чаще всего правовое регулирование таких объектов осуществляется двусторонними и многосторонними договорами, заключаемыми государствами. Что касается споров о причинении вреда, то в международных договорах, несмотря на обширную, казалось бы, базу, широкого закрепления в силу своей многоаспектности они так и не получили. Чаще всего имеют значение две привязки: закон места совершения деликта или закон места наступления неблагоприятных последствий.
Тот факт, что на сегодняшний день существует множество неясностей и правовых сложностей в отношении взрывов на «Северных потоках», вовсе не означает, что так будет всегда. Диверсия на трубопроводах показала, насколько уязвимы объекты критической инфраструктуры и насколько не проработан вопрос обеспечения безопасности таких объектов с точки зрения права, которое, как теперь очевидно, слишком сильно зависит от неправовых факторов.
Даже если истинных виновников в обозримом будущем установить не удастся, взрывы на трубопроводах могут и должны стать прецедентом и лечь в основу новой, переработанной концепции коллективной безопасности в определенных сферах, более эффективной и более справедливой.
Международное право, как известно, существует не по принципу «потому что это право и это справедливо», международное право — это право силы государства, заключил Анников: «Участие конкретной страны в конкретном универсальном международном соглашении указывает либо на ее способность влиять на его исполнение, либо на подчиненность другим участникам данного соглашения. У постоянного члена СБ ООН — Российской Федерации — возможностей гораздо больше, чем может порой казаться, однако простых рецептов больше не существует». Чтобы Россия могла защитить свои интересы, необходимо задействовать все имеющиеся у нее ресурсы, не только правовые.
Как считает Дмитрий Лабин, государственные органы России должны привлекать академические, экспертные круги для проработки юридических механизмов. Она даст более надежные основания для нынешних и всех последующих разбирательств. И может оказаться, что меньше их не станет.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl