Пролог к мировым войнам
Русско-японская война стала шоком отнюдь не только для России. В Токио тоже не верили в то, что японская армия сможет одержать победу над одной из сильнейших держав мира. Однако победа имела долгоиграющие трагические последствия и для самой Японии. Страна восходящего солнца уверовала в свою непобедимость.
Бывший офицер императорского флота, участник войны на юге Тихого океана, а затем один из самых успешных и уважаемых премьер-министров послевоенной Японии Ясухиро Накасонэ на юбилейных торжествах по случаю своего 87-летия вызвал лёгкое замешательство среди четырёх сотен тщательно отобранных гостей: он вдруг заговорил о Русско-японской войне. Повод, кстати, имелся — тогда, в 2005 году, отмечали 100-летие её завершения.
«Япония стала невероятно высокомерной после той невероятной победы, — сказал экс-премьер, не скрывавший, кстати, своих консервативно-государственнических взглядов. — Мы ощутили себя великой державой, стали предъявлять дерзкие ультиматумы Китаю, а затем начали там вторжение. Япония в мире оказалась изолированной, но высокомерие нарастало, и мы рухнули в чудовищный водоворот новой гигантской войны, из которого, как оказалось, выбраться было невозможно».
Слова Накасонэ о чудовищных последствиях для его страны победы в войне с Россией — это проявление глубокого раскаяния элиты Японии, которое стало следствием краха 1945 года. Впрочем, даже накануне атаки на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года в Токио самые проницательные представители военной верхушки выступали против этой авантюры. Однако в январе 1904 года японские политики, генералы и адмиралы колебаний не испытывали: они искренне видели в продвижении России на Дальний Восток смертельную угрозу для своей страны.
Накануне
Санкт-Петербург укреплялся в регионе мощно — Китай был вынужден отдать ему огромные территории к северу от Амура и в нынешнем Приморье, где был построен военный порт Владивосток. Россия получила особые права в Маньчжурии, где шло строительство железных дорог, соединявших с Транссибом отданные под русский контроль прибрежные города — Порт-Артур и Дальний. Санкт-Петербург при поддержке Запада вынудил Токио с огромным унижением отказаться от прав на стратегически важный Ляодунский полуостров в Маньчжурии, который Япония выбила у дряхлого имперского Китая, победив его в короткой войне в 1895 году.
Реальный страх вызывали в Токио неуклонные попытки России укрепиться на Корейском полуострове, который от Японии отделяет лишь узкий Цусимский пролив. По мнению японцев, это создавало реальную угрозу вторжения уже в их собственную страну, где с конца XIX века готовились к отражению русского десанта. Война в глазах Токио становилась всё более неизбежной.
В ВМС Японии сейчас есть подводная лодка «Асасио», а в распоряжении правительства имеется специальный корабль для перевозки радиоактивных материалов «Акацуки» — оба этих названия для русского уха должны звучать мрачновато. Именно так именовались два настырных миноносца, которые в ночь на 27 января 1904 года приняли участие в знаменитой «побудке» — неожиданной торпедной атаке на беспечные корабли на рейде Порт-Артура.
Так началась война. Нападение, бесспорно, было неожиданным. Командующий укрепрайоном Порт-Артура генерал Анатолий Стессель после первых торпедных разрывов запросил штаб о том, что происходит, и получил ответ: идут штатные тренировки по отражению нападения миноносцев. В результате начальство на местах долго не могло смекнуть, какие патроны раздать гарнизону — боевые или холостые.
Винить в этом генералов трудно, поскольку им никто не сказал, что Япония за несколько дней до нападения уже фактически объявила России войну. Ещё 23 января 1904 года Токио официальной нотой уведомил Санкт-Петербург о прекращении зашедших в тупик переговоров о сферах влияния в Корее и Маньчжурии и объявил о разрыве дипотношений. При этом он в письменном виде предупредил, что оставляет за собой право предпринять любые действия, которые сочтёт наилучшими для защиты своих интересов. Для японцев, всегда считавших внезапность важнейшим условием военного успеха, это была почти немыслимая галантность — она явно была призвана отвести от Токио обвинения в нарушении джентльменских правил.
Порт-Артур
Однако в Петербурге никому не пришло в голову привести войска в Порт-Артуре в состояние боевой готовности. Беспечность наверху вместе с чиновничьими страхами и разгильдяйством на местах неуклонно толкали к гибели Порт-Артур, который в силу своего положения был обречён на почти безнадёжную битву в окружении.
Адмирал Степан Макаров, погибший у Порт-Артура на броненосце «Петропавловск», ещё в 1900 году подал в Главный морской штаб секретный доклад, где писал, что война с Японией сведётся во многом к битве за обладание Порт-Артуром, а удержать его России в силу объективных обстоятельств будет крайне трудно. «Падение Порт-Артура будет страшным ударом», — предупреждал адмирал, призывавший к изменениям в размещении войск на востоке Азии. И за это был обвинён в отсутствии боевого духа.