Если хочешь быть красивым, поступи в гусары!
Среди военных мундиров XVIII и XIX веков самыми роскошными и эффектными были гусарские. Их красивая форма, расшитая шнурами, — неотъемлемая часть образа лихих храбрецов, буйных кутил, любимцев женщин, бесстрашных бретёров и отчаянных игроков. Гусары стали героями произведений русской литературы. О них писали сами гусары: Давыдов и Лермонтов, сын гусара Толстой и мечтавший поступить после лицея в гусары Пушкин…
Среди военных портретов довольно редко встречаются изображения в полный рост. Тем замечательнее акварель из собрания Государственного музея истории российской литературы имени Владимира Даля (ГЛМ), на которой изображён гусарский офицер во всём великолепии своей парадной формы, да ещё и на фоне коня с расшитым вальтрапом* . Многочисленные и тщательно выписанные неизвестным художником детали позволяют точно установить, что офицер служил в Иркутском гусарском полку в 1817–1820 годах.
* Род верхнего чепрака в некоторых родах конницы нашей, который кладётся не под седло, а сверх его. Толковый словарь Владимира Даля.
На ментике можно рассмотреть ряд боевых наград, но не совсем обычного вида. Перед двумя медалями — серебряной и бронзовой дворянской в память Отечественной войны 1812 года — прикреплены два прямоугольника из красной и георгиевской ленточек. Поверх них приколота горизонтальная золотая планка с красным крестиком в середине. Несмотря на мелкий формат и расплывчатость акварели, эта деталь вполне узнаваема. Перед нами неуставная пряжка со знаком ордена Святой Анны 4-й степени. Тут следует сделать небольшое отступление.
Голштинский орден Святой Анны попал в Россию в 1742 году вместе с внуком Петра Великого герцогом Голштейн-Готторпским Карлом Петром Ульрихом, который через двадцать лет стал императором Петром III. После дворцового переворота и гибели свергнутого царя летом 1762 года новым герцогом стал его сын — наследник престола Павел Петрович. В 1773 году он отказался от Голштинии (см. мою статью в «Дилетанте» в октябре прошлого года), но орден сохранил за собой. В то время он имел лишь одну степень и вручался генералам и высшим сановникам. Де-факто орденом распоряжалась Екатерина II, она сама решала, кого наградить, но формально каждый раз просила об этом сына.
По мере взросления Павел всё больше тяготился обязанностью послушно награждать любимцев матери, которых терпеть не мог. В 1795 году он осмелился на дерзкий шаг — придумал для ордена младшую степень и сделал её кавалерами своих приближённых Фёдора Ростопчина и Николая Свечина. Но, боясь гнева Екатерины II, велел им прикрепить маленькие орденские крестики на эфесы шпаг так, чтобы их не было заметно. Испуганный Ростопчин бросился к тётке своей жены камер-фрейлине Анне Протасовой, близкой к императрице. Та аккуратно сообщила Екатерине о выдумке Павла, на что царица улыбнулась: «Ах, он горе-богатырь! И этого-то получше не выдумал! Скажи Ростопчину, чтоб он носил свой орден и не боялся: а я не буду замечать». Осмелевший Ростопчин привинтил крест прямо на переднюю чашку эфеса и гордо явился к Павлу. Наследник опешил от такой храбрости, на что Ростопчин браво заявил: «Милость вашего высочества так мне драгоценна, что я не могу её скрывать. Готов погубить себя, но докажу этим преданность». Трюк полностью удался. Павел был в восхищении от мнимого подвига Ростопчина.