Что произошло с Сибирью?
Колоний у Российской империи в официальной терминологии не было, зато имелись «места отдалённые» и «окраины». Однако само название «империя» прозрачно намекает на «многия языцы», сиречь народы, которые при ближайшем рассмотрении оказываются не вполне равными между собой.
Немного о терминах
Осмыслить место Сибири (понимая её не административно, а историко-географически, от Тюмени до Петропавловска-Камчатского) в истории России непросто. И первый же вопрос, которым задаётся человек, пытающийся это сделать: результатом чего стало постепенное вхождение этой огромной территории в состав Российского государства? Как правильно назвать то, что произошло с Сибирью? Присоединение? Освоение? Покорение? Колонизация?
Термина «колонизация» отечественная историография не то чтобы избегала, но как-то стеснялась. Например, выпущенный к Всемирной выставке в Париже 1900 года Комитетом Сибирской железной дороги труд под названием «Колонизация Сибири» прямо во введении спешит оговорить: «Этот исторический процесс, начавшийся вслед за присоединением тех или других районов Сибири к русским владениям, имеет своим основанием стремление населения Империи к более правильному и равномерному самораспределению по всей государственной территории России и представляет собою таким образом явление внутренней колонизации, в отличие от выселения (“эмиграции”) излишка жителей Западно-Европейских государств в страны Нового Света». Вот так: у нас «более правильное самораспределение по государственной территории», у них — «выселение излишка жителей». Так и в советское время при воспевании подвига русских «пионеров»-землепроходцев населённость никогда ранее России не принадлежавших территорий либо не упоминалась вообще, либо подчёркивались выгоды преимущественно мирного вхождения в состав Русского государства для коренного населения.
«У них там» земли индейцев или австралийских аборигенов захватывались, а их обитатели порабощались, спаивались, уничтожались. «У нас» же коренные народы Сибири с радостью соглашались приносить царю «лёгкие ясаки», предвкушая блестящие перспективы: прекращение эксплуатации иноплеменными ханами и межплеменной розни, обретение новых знаний и технологий, чувство сопричастности к чему-то большому и могучему.
Дело в том, что термин «колонизация» имеет двойное значение: 1) освоение территории путём создания на ней поселений — колоний; 2) захват и удержание территорий в политической зависимости с целью экономического и иного угнетения. В первом нет ничего плохого, даже наоборот: например, предполагаемая колонизация Марса — «и на Марсе будут яблони цвести». Второе — грабёж среди бела дня, империализм и прочие негативные определения.
На самом деле «освоение» присоединяемых когда насильственно, а когда и действительно мирно зауральских земель очень похоже на «завоевание» жителями Северо-Американских Соединённых Штатов (как называли это государство в России XIX века) Дикого Запада — территории к западу от реки Миссисипи. Схема, в общем-то, одна, хотя и отличия в деталях имеются немаловажные.
Первым делом закладывалась база колонизации, своеобразный плацдарм, с которого потом начнётся движение в заданном направлении. В США ею станут приграничные города типа Сент-Луиса в штате Миссури, Миннеаполиса в Миннесоте и Мемфиса в Теннесси. В России продвижение на восток начнётся из владений Строгановых.
«Соль велети варити»
Москву издавна интересовала Великая Пермь, княжество в междуречье Камы, Вишеры, Колвы и Язьвы. На рубеже XV–XVI веков оно вошло в состав Русского государства. Главное богатство этой земли по тем временам, наряду с пушниной, составляла соль. В 1517 году великий князь Василий III выдал купцам Строгановым, уже давно оказывавшим власти важные услуги (например, помогли в своё время выкупить Василия Тёмного из ордынского плена), жалованную грамоту на устройство в тех краях соляных варниц. При сыне Василия, Иване IV, Григорий Аникеевич Строганов был пожалован более чем тремя с половиной миллионами гектаров «пустой» земли по обе стороны Камы от устья Лысьвы до устья Чусовой. Цели и задачи были определены в документе: «Мне б Григорья Строганова пожаловати, велети б ему на том месте городок поставити собою, и на городе пушки и пищали учинити, и пушкарей и пищальников и воротников устроити собою, для береженья от ногайских людей и отиных орд, и около б того места лес по речками до вершин и по озерам велети сечи, и пашни росчистя велети пахати, и дворы ставити, и людей велети называти, и в том бы месте велети росолу искати, где найдется, и соль бы ему тут велети варити».