«У нас хватило ума…»
Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, вошедший в историю (и в неё же канувший) как «первый шаг к безъядерному миру» — результат долгих и трудных переговоров между внешнеполитическими ведомствами СССР и США и лидерами двух государств. Сегодня исторические встречи Михаила Горбачёва и Рональда Рейгана в Женеве, Рейкьявике и Вашингтоне воспринимаются как важнейшие вехи на пути к деэскалации напряжённости в отношениях СССР и США и прекращению холодной войны.
Беспрецедентный итог — ликвидация целого класса вооружений, способных за несколько минут стереть в порошок половину Евразии, — перекрывает все споры, дипломатические скандалы, шпиономанию, взаимное недоверие и паранойю, в атмосфере которых мировые державы шли тогда к этому историческому соглашению.
На всех этапах советско-американских переговоров и встреч на высшем уровне Михаила Горбачёва сопровождал Павел Палажченко — переводчик, дипломат, политический аналитик, знаковая фигура того времени. Отрывки из его книги «Профессия и время. Записки переводчика-дипломата» очень ярко характеризуют атмосферу происходившего.
«Они один за другим умирали»
Женева, ноябрь 1985 года
«В газетах много писали о подготовке первого за шесть лет советско-американского саммита в Женеве. Необходимость в нём, как говорится, назрела. Как не очень дипломатично говорил потом Рейган, он давно хотел встретиться с советскими лидерами, но они один за другим умирали (I was ready to meet but they kept dying on me)».
Именно череда смертей «на высшем уровне» в значительной мере открыла путь для компромиссов и привела за стол переговоров людей, на них способных.
За время президентства Рональда Рейгана умер Леонид Брежнев, требовавший от Соединённых Штатов не только самим не размещать в Европе ракеты средней дальности, но и добиться того же от Франции и Великобритании. На это в НАТО никто не согласился.
Умер Юрий Андропов, настаивавший на «пакетных переговорах» с условием, что США не только уберут ракеты, но и откажутся от запущенной Рейганом программы Стратегической оборонной инициативы, — в Москве полагали, что это сочетание позволит США защититься от советских межконтинентальных ракет после удара по СССР с близкого расстояния.
Умерли очередной генсек Константин Черненко и министр обороны СССР Дмитрий Устинов — и если первый был не против договариваться, то второй, обладая политическим весом полноценного советского лидера, продолжал гнуть линию пакетных переговоров.
Тем временем на протяжении в 1983–1984 годов СССР в ответ на натовские «евроракеты» занимался размещением в ГДР и Чехословакии оперативно-тактических комплексов «Ока», пока летом 1985 года этот процесс не приостановил своим мораторием новый генсек — Михаил Горбачёв.
Прошедшие в ноябре того же года переговоры в Женеве не принесли сиюминутного результата. США, в частности, не готовы были вывести из Европы ракеты средней дальности, а без этого уравнение становилось нерешаемым. Но был сделан первый шаг, пусть многим и показалось, что это был шаг на месте.
А на протокольном обеде советский лидер вдруг вспомнил Библию.
О переговорных вопросах на этом обеде речи не было. Темы возникали разные. Нэнси поведала, что после покушения на Рейгана в 1981 году ему пришлось заниматься лечебной физкультурой для укрепления грудной клетки и “его грудь и плечи стали такими большими, что пришлось покупать новые костюмы”. Ещё она рассказывала о кампании Just Say No («Просто скажи нет» — наркотикам), которую она активно продвигала. Спросила, насколько это проблема в СССР. Разговор неизбежно перешёл на антиалкогольную кампанию в Советском Союзе, и кто-то, кажется, Шеварднадзе, ответил, что, как бы то ни было, водка на столе есть и пить в меру не запрещается, особенно за мир между СССР и США.
— Да, — сказал Горбачёв, — пьянство — это только когда пьют без тоста. (Он это и потом часто говорил, и ещё: “Не пьем, Господи, лечимся”.)