Общий источник и общая составная часть коммунизма и фашизма
Как утопия превратилась в науку: Иоганн Готлиб Фихте и его «Замкнутое торговое государство»
Иоганн Готлиб Фихте — один из отцов немецкой классической философии, можно сказать, отцов-основателей дискурса, который Бертран Расселл (справедливо, на мой взгляд) упрекал за «весьма пониженную норму ясности». Появление Фихте в ряду утопистов может вызвать удивление и протест. В историю философии он вошел прежде всего как гносеолог, разработавший целостную систему познания на основе внутреннего «Я». Однако в 1800 году он выпустил книгу «Замкнутое торговое государство», предмет которой резко выпадает из числа гносеологических проблем. По неведомым причинам он считал это свое произведение самым значительным.
Этот текст — часть проекта «Оправдание утопии», в котором Григорий Ревзин рассказывает о том, какие утопические поселения придумывали люди на протяжении истории и что из этого получалось.
«В традиционной логике первым необходимым условием истинного знания является закон тождества — А есть А. <…> Этот закон тождества Фихте не отвергает, но формулирует его в специфически-субъективной форме — как Я = Я. Согласно Аристотелю и опирающейся на него многовековой традиции, от средневековых логиков и вплоть до Лейбница, сознание лишь постольку тождественно себе, поскольку верно, что А есть А; по Фихте же, наоборот, положение А есть А верно потому, что справедливо самое очевидное первосуждение: Я есмь Я. <…> Акт, которым полагается это суждение, есть акт свободный. Вступить на путь наукоучения — значит самому произвести этот акт, породить свое Я из глубин собственной самости, а вместе с тем породить и дух как таковой — родиться в духе. Сознай свое Я, создай его актом этого осознания — таково требование философского обращения» (Пиама Гайденко. «Парадоксы свободы в учении Фихте»).
Кто-то плавает в таком как рыба в воде, для кого-то это интеллектуальная среда, непригодная для жизни. «Все — единое Я, это Я — мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света Я, исчезает с развитием духовности».— А эта бредятина откуда? — спросил я. Я не ждал ответа. Я был уверен, что сплю.— Изречения из "Упанишад",— ответил с готовностью голос» (А. и Б. Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу»).
Никаких внешних событий, подтолкнувших Фихте к созданию «Замкнутого торгового государства», а также никаких видимых связей с его предшествующими занятиями не просматривается. Всю жизнь он был прежде всего университетским профессором, и если и стремился к политической деятельности, то в формах так безнадежно опередивших свое время, что на успех рассчитывать не приходилось (он, скажем, хотел выступать в качестве философского проповедника перед солдатами на фронте). Так что, вероятно, надо признать, что работа эта родилась из глубины его внутреннего «Я».
Логика Фихте следующая. Есть «Я», а дальше возникает вопрос, как это «Я» взаимодействует с миром. Фихте отталкивается от Канта и считает, что все явления мира мы можем воспринимать только через их образ внутри нашего «Я». Как они туда, вовнутрь, попадают? Ответ: через деятельность. Мы что-то делаем с объектом, в процессе этой деятельности его ощущаем, осмысляем и получаем о нем устраивающее нас представление, чтобы делать что-то дальше и дальше уточнять свое представление. В выборе объекта и способа его представления состоит наша свобода.
Это посылки, лежащие за пределами книги «Замкнутое торговое государство». Она начинается с собственности. Фихте вслед за Локком считает, что государство нужно, чтобы обеспечивать право на жизнь, свободу и собственность. Но при этом собственность он понимает особым образом. Собственность — это не обладание чем-то. Это отношение моего права распространять свою деятельность на нечто к праву других, и если это право исключительное, то в таком случае это моя собственность:
«Наша теория устанавливает первую и первоначальную собственность, основу всякой другой, в исключительном праве на определенную свободную деятельность».
Такое понимание более или менее соответствует сегодняшнему пониманию собственности как исключительного права доступа. Отсюда собственность оказывается главным правом, которое должно защищать государство. Свобода — это свобода делать что угодно, то есть — это аспространение деятельности. И оно же, распространение деятельности,— жизнь каждого индивида.
До сих пор все сравнительно традиционно и понятно. Дальше следует кульбит.
«Мне кажется, мы слишком сузили права и обязанности государства. Когда говорят, что у государства нет иного дела, кроме заботы о сохранении за каждым его личных прав и его собственности, то это не является в корне неправильным и допускало бы хорошее толкование, если бы только при этом утверждении не предрешался часто втайне вопрос о том, что независимо от государства существует собственность и что государство должно только наблюдать за состоянием владения, в котором оно застает своих граждан, а об основании владения не должно их спрашивать. Против этого я бы возразил, указав, что назначение государства состоит прежде всего в том, чтобы дать каждому свое, ввести его во владение его собственностью, а потом уже начать ее хранить».