Дошли до Волги
Как немецкие бюргеры оказались в Поволжье и что вышло из этой авантюры
Освоение степи Россией проходило путем включения местных народов в состав царства, а затем империи. Особняком в этой истории стоят поволжские немцы. Они не были завоеваны, а добровольно прибыли на Волгу. Переселенцам обещали райские земли, на которых они смогут заняться любимыми делами: молиться и работать. Но реальность, как это часто бывает, оказалось иной. Удалось ли немецким трудоголикам вписаться в русский мир и не раствориться в нем? Куда делись их плодородные оазисы?
Добро пожаловать в степь
По мере расширения границ Российской империи проблема освоения огромных «празднолежащих» земель становилась все более актуальной. К середине XVIII века Россия уже имела опыт освоения как некоторых поволжских, так и сибирских земель. При этом на южном фронтире – Диком поле – старались создать скорее опорные пункты по защите рубежей, чем полноценные поселения. И хотя еще в конце XVI века на новых территориях возникли такие города-крепости, как Царицын и Саратов, их хозяйственное освоение шло медленно.
В 1732 году Анна Иоанновна предприняла попытку принудительного заселения степных регионов: на Волгу отправили более 1000 семей донских казаков. Однако они оказались никудышными колонистами: казаки успешно охраняли территории, но осваивать их не получалось. Нередко казаки под стать местным кочевникам сами грабили торговые пути.
Крепостными заселять территории не представлялось возможным, и имперское правительство обратило свои взоры на Запад – туда, где население было относительно свободным. Первым среди русских теоретиков к такой идее колонизации обратился Михаил Ломоносов в работе «О сохранении и увеличении русского народа». Он заметил, что за время Семилетней войны в Европе как нельзя кстати образовалось большое количество беженцев и обнищавших крестьян.
4 декабря 1762 года императрица подписала Манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». Годом позже добавили разъясняющие механику переезда указы. Основной целевой аудиторией указов Екатерины II были ее земляки: немецкое население, ввергнутое в тяжелые лишения войны. Чтобы выманить из разоренной страны как можно больше трудолюбивых крестьян и ремесленников, правительство запустило агитационную кампанию под руководством Ивана Смолина – русского резидента в Регенсбургском рейхстаге. От Баварии до Гамбурга в городах обустроили сборные пункты, откуда завербованных колонистов отправляли в порты Любека и Данцига. Через северогерманские порты колонистов морем отправляли в Кронштадт, затем содержали в Ораниенбауме, после чего речными путями доставляли в поволжские степи. Вербовкой занимались русские дипломаты, а также специально нанятые агитаторы. Поскольку широкая кампания по изъятию заграничных подданных могла повлечь за собой дипломатические проблемы, решили задействовать частных агентов – вызывателей. Но и действия этих агентов вызвали протест местных властей: они вводили запреты на выезд населения за границу. В 1766 году кампанию пришлось свернуть, отправку колонистов в Россию прекратили. Однако к этому времени десятки тысяч людей уже успели перебраться со своими псалтырями и молитвенниками с берегов Рейна в поволжские степи. За четыре года в Поволжье перевезли около 30 000 человек. Больше половины – крестьяне. Но были среди переселенцев и химики, аптекари, сапожники и даже музыканты.
Местом поселения была назначена Астраханская губерния. Дорога от столицы до степных регионов занимала не менее трех месяцев. На постой колонисты оставались у русских крестьян, за что те получали хорошую плату, пока иностранцы могли познакомиться с непонятным языком и обычаями новых соседей. После присяги каждая семья получала те льготы, что были обещаны в указах к Манифесту: освобождение от налогов на 30 лет, беспроцентная ссуда на 10 лет на строительство дома, на покупку скота и инвентаря, закупку продуктов до первого урожая. Главными же для колонистов стали освобождение от военной службы и предоставленная свобода вероисповедания. При этом колонистам запрещалось склонять православных в свою веру, а вот мусульман разрешалось брать в крепостные. Среди привилегий значилось и самоуправление в колониях.