Евгений Цыганов: «В конечном счете сериал не про глянец, а про выбор»
В январе в онлайн-кинотеатре Kion закончился показ сериала «Первый номер» – одного из самых резонансных проектов сезона. По сюжету писателя-бонвивана, чья слава осталась давно в прошлом, назначают руководить перезапуском глянцевого журнала – и новая работа кажется еще большим анахронизмом, чем он сам. Эту роль рефлексирующего сноба блестяще исполнил Евгений Цыганов – Мастер из лучшей экранизации булгаковского романа и оператор Хрусталев из «Оттепели».
В интервью «Ведомости. Городу» Евгений Цыганов рассказывает, почему его заинтересовал сюжет о глянце, каким образом в фильме «Мастер и Маргарита» возникло портретное сходство с Булгаковым и чем «Мрамор» Бродского напоминает шоу «За стеклом».
«Я еще предлагал, чтобы к Земле приближался метеорит»
– «Первый номер» вызвал гораздо более острую реакцию, чем можно было ожидать от сериала про глянец. «Гомофоб – не гомофоб ваш герой Иноземцев?», «Сексист – не сексист?», «А позиция авторов такая же, как у Иноземцева, или все-таки другая?» Когда получили этот материал, вы думали, что будет такой резонанс?
– Я, во-первых, этой остроты реакции особо не чувствую, потому что не очень вовлечен в жизнь социальных сетей. С другой стороны, такое сейчас время. Нет ничего удивительного, что люди болезненно и нервно воспринимают юмор. А иногда и сам факт того, что ты вообще еще существуешь. Относиться к этой реакции надо с пониманием. И с сочувствием.
Основная тема – вопрос, который я уловил в этом сценарии: «Зачем?». Когда мы видим то, что происходит в мире, глянец, который продает мечту о красивой жизни, кажется вещью уже не очень актуальной и даже циничной.
– То есть возникший у многих вопрос: «2024-й на календаре – какой глянец, вы серьезно?» – вами был уже изначально отрефлексирован?
– На первой же нашей встрече с Климом Козинским и Сергеем Минаевым (режиссер и сценарист «Первого номера». – «Ведомости. Город») мы сошлись на том, что такой вектор здесь самый интересный. Я еще предлагал, чтобы по ходу истории в новостях постоянно сообщали о метеорите, который стремительно приближается к Земле, и необходимость выпускать журнал стала совсем спорной. Но в итоге никто эту идею не поддержал.
– Для вашего актерского поколения глянец – особая история. Вы пришли в профессию в начале 2000-х, большие международные глянцевые бренды появились в России во второй половине 1990-х, и каждый яркий молодой публичный человек тут же попадал в их поле зрения. Вы ощутили на себе это повышенное внимание?
– Ну не то чтобы сильно повышенное. Я достаточно быстро сообразил, что я это все не очень люблю и не очень в этом участвую. Да и блокбастеров-то у меня особых не было. Поэтому сказать, что я сильно надрывался на ниве глянцевой индустрии, – нет. То есть я представляю себе, что такое фотосессия, работа стилиста, визажиста, креативного директора и так далее. Но не более.
– И вы более-менее этот мир узнали на «Первом номере»?
– Да, но, как говорил Клим, нам неинтересно было снимать производственную драму, особенно когда расцвет индустрии остался в прошлом. Мы шли от обратного – рассказывали про человека, который приходит в этот мир, по выражению моего мастера Петра Наумовича Фоменко, «как дурак с мороза». В конечном счете сериал не про глянец, а про выбор.