Рабочий, колхозница и граненый стакан
Где пролегает граница между высоким искусством и промышленным дизайном? Для авангардистов 1920-х это было одно и то же. «Правила жизни» рассказывают о том, как Вера Мухина создавала главный советский памятник и культовую советскую посуду.
Вера Мухина родилась в Риге в богатой купеческой семье – ее отец торговал пенькой. Родители ее рано умерли, и она воспитывалась в Курске, в семье дяди, – тот был человек строгий, крутого нрава, и, едва дождавшись окончания гимназии, Вера и ее старшая сестра Мария сбежали в Москву. Здесь Вера училась живописи. И она, и ее сестра были девушками красивыми – будущая звезда пролетарского искусства в юности обожала нарядные платья и светскую жизнь. Но зимой 1911 года с Верой случилось несчастье: катаясь с сестрой на санках с высокого берега, она врезалась в дерево и страшно повредила нос. «Я выбыла из строя почти на целый год, – писала она много позже в своей автобиографии, – изрядно поранив лицо в одной спортивной катастрофе, которой, в конце концов, и должна быть благодарна, так как она определила мой дальнейший путь».
Врачи вернули нос на место, но лицо Веры изменилось навсегда: широкое, со шрамами, которые не исчезли даже после десятка операций, оно стало жестким, почти мужским. Стремясь хоть чем-то утешить племянницу, дядя дарит ей поездку во Францию – там хорошие пластические хирурги. Но вместо того чтобы менять лицо, Мухина стала учиться скульптуре в мастерской Бурделя.
Париж начала 1910-х – лучшего города, подходящего для занятий искусством, просто не существовало. Это было место силы, где важные открытия в эстетике происходили в реальном времени. В мастерской Бурделя бывали и постимпрессионисты, и Пикассо. Сам он, ученик Родена, в скульптуре вдохновлялся импрессионистами. Бурделю претили ровные и гладкие поверхности, он стремился сделать скульптуру живой и дышащей, придать ей страсть, чувство.
Мухина возвратилась в Россию в 1914 году, собиралась остаться на пару месяцев. Но развернувшаяся война поменяла все планы, и вместо продолжения учебы в Париже Вера отправилась учиться на курсы сестер милосердия, а затем стала работать в госпитале на Арбате. Она проработала там три года – бесплатно, только ради того, чтобы быть нужной своей стране и городу. И именно там в 1917 году Вера встретила своего мужа, Алексея Замкова. Все родные были против их союза, это был чистейший мезальянс. Замков, крупный, неловкий, был сыном крестьянина из-под Клина. Но после революции родственники Мухиной эмигрировали, и она наконец стала совершенно свободной и смогла выйти замуж за избранника.
В 1918 году выжить в Москве было непросто. Наследство Мухиной оказалось недоступно, денег не осталось. Трудно было достать даже еду. Алексей Андреевич каждое воскресенье ездил в свое родное село Борисово, где принимал больных. Возвращался нагруженный: с хлебом, в руках по бидону с молоком, за спиной мешок с картофелем. Так и жили.
В 1920-е в Москве царил дровяной кризис, «работать по скульптуре» из-за холода было невозможно. В это время Мухина принялась за графические работы: делала иллюстрации для журнала «Красная нива», разрабатывала этикетки для продуктов питания и даже работала над костюмами для кинематографа: в фильме Якова Протазанова «Аэлита» 1924 года есть костюм Гора для Юрия Завадского, созданный ею по просьбе подруги Александры Экстер.
Вообще, у Мухиной было много работ, посвященных костюмам. Когда в Советском Союзе встал вопрос о моде для трудящихся, она вместе с подругой, модельером Натальей Ламановой, начала разрабатывать эскизы одежды для новой советской женщины. Их можно увидеть в журнале мод «Ателье», который вышел в 1923 году как альтернатива парижским модным изданиям.
К сожалению, журнал, среди авторов которого были Кустодиев и Петров-Водкин, оказался слишком эстетским и ориентированным на искусство. Представленные в нем воздушные модели были далеки от жизни советских работниц и крестьянок. Поэтому его закрыли, а Мухина и Ламанова пересмотрели свою концепцию и вскоре издали альбом «Искусство в быту». По эскизам из него видно, что Мухина подходила к образам и крою так же, как и к своим скульптурным работам, – с позиции художника-конструктивиста. В голодном 1925 году Мухина и Ламанова вместе создали коллекцию элегантной женской одежды, изготовленной из дешевых грубых материалов – ткацкого сукна, бязи, холста и бумазеи. В нее вошли шляпы из рогожи и бусы из хлебного мякиша, пояса, оформленные крашеным горохом, и пуговицы, выточенные из дерева. Коллекция произвела фурор на выставке и получила гран-при, а парижские модельеры планировали запустить на ее основе массовое производство одежды.