Академик Александра Бужилова: долгожители ценят уважение, сопереживание и доброту
Чем болели наши далекие предки? Как лечились и выхаживали больных? Как решали, кого надо лечить, а кого не обязательно? Как ученые об этом узнают? Кто здоровее — мы или они? Они выжили вопреки многим трудностям — а у нас есть шансы? Об этом разговор с академиком Александрой Бужиловой, директором института и Музея антропологии МГУ.
Александра Петровна, сейчас главными причинами смертности людей стали сердечно-сосудистые и онкологические заболевания. А что известно о болезнях, которыми страдали наши далекие предки? Каким самым ранним временем датирована эта информация?
— Для ответа на этот вопрос существует целая наука — палеопатология, изучающая болезни древних людей. Она занимается разными вопросами, связанными с заболеваниями в древности, и в том числе пытается обнаружить древнейшие примеры того или иного заболевания, но вовсе не из-за любопытства (или не только из-за него), а пытаясь реконструировать условия жизни людей в далекие эпохи.
Например, еще несколько лет назад ученым казалось, что одна из форм костного туберкулеза была характерна только для Homo sapiens. Древнейшие случаи были связаны с периодом перехода человечества к оседлому образу жизни несколько тысяч лет назад. Человек приручил животных, обзавелся постоянным жильем, научился выращивать культурные растения, но вместе с новыми преференциями получил и новые заболевания. Считалось, что туберкулез стал болезнью человека, потому что он заразился от больных животных, с которыми находился в тесном контакте, ухаживая за ними. Однако сегодня мы знаем пример возможного туберкулезного менингита, который был идентифицирован на останках Homo erectus, жившего на территории современной Турции примерно 500 тыс. лет назад. Генетики подтверждают, что человеческая форма возбудителя туберкулеза древнее, чем микобактерии зоонозной природы. Не исключено, что, приручая животных в эпоху неолита, человек заразил его туберкулезом.
О человеке говорят кости
— А что можно сказать о древних травмах?
— Их исследовать намного проще, чем другие заболевания, поскольку они дифференцируются на костях. Если говорить о смертельных травмах, то палеопатологам известен, например, случай древностью около 2,5–2,8 млн лет. Это череп ребенка австралопитека, ставшего добычей крупной птицы, унесшей его, по-видимому, к себе в гнездо. Конечно, люди, как и животные, болели всегда — это один из биологических механизмов развития вида.
— Наверняка у древних случались острые пищевые отравления — вопросы продовольственной безопасности тогда никто не поднимал. Вы находите следы таких болезней?
— Нет, следы острых пищевых отравлений не сохраняются в костях, только в мягких тканях. Если человека длительно и понемногу травить какимто ядом, например мышьяком, то он может проникать в кости через кровоток. Но это скорее работа палеокриминалиста. Я лично с такими находками не сталкивалась, хотя не исключаю такой возможности.
— Каким образом палеонтологи узнают о причинах болезней древних людей?
— Палеопатологам основным источником информации о древних болезнях служат костные останки. Иногда в поле их зрения попадают мумифицированные останки древних людей (не только из Египта, но и с территории Европы и Азии). К сожалению, дифференцировать все известные на сегодня заболевания практически невозможно, так как перед исследователями только останки, а не живые люди. Ткани и органы, как мы понимаем, практически не сохраняются, а кости дают неполную информацию о том, чем болел, от чего умер и вообще каким был этот человек.
Но все же этот материал дает возможности для оценки травм скелета, болезней опорно-двигательной системы, обмена веществ, некоторых инфекций и даже новообразований — опухолей как доброкачественной, так и злокачественной природы. Практически всегда можно оценить состояние зубной системы, причем зафиксировать не только такие известные современному человеку болезни, как кариес и абсцесс, но и некоторые редкие зубные аномалии.
— О чем это может рассказать?
— Наличие таких редких морфологических вариантов может быть индикатором родства древних людей для специалистов, реконструирующих различные социальные аспекты жизни в древности. Сегодня вопросами родства древних людей занимаются и палеогенетики, которые прочно входят в исследовательское поле палеоантропологии, помогая решать задачи, связанные с происхождением и биологической историей древних популяций.
Правда, генетические подходы не дают возможности оценить причину смерти человека. Палеопатологи, изучая останки, проводят индивидуальную экспертизу. Успешность оценки пола, возраста, причин смерти, каких-то физических особенностей лица и тела — это сложная задача, но в некоторых случаях весьма разрешимая. Нередко ограничения начинаются с сохранности скелета. Если от индивидуума сохранилось несколько зубов или фрагмент кости, то тут мало что можно сказать, используя морфологические методы, а вот генетические методы при хорошей сохранности органической части позволяют дать оценку пола, принадлежность к какой-то популяции, а в некоторых случаях информацию о патологиях.
— Выходит, генетические методы нельзя назвать универсальными?
— Нет. В нашем музее находится реконструкция мальчика-неандертальца, для определения пола которого использовали пептидомный анализ эмали зуба, который разработали ученые из нашего института совместно с сотрудниками Института биоорганической химии. Останки этого мальчика восьми-девяти лет были найдены в пещере Тишик-Таш на территории современного Узбекистана. Это первая находка останков неандертальца за пределами Европы — раньше считалось, что в Азии они не обитали.