Тёмная тайна «дня». Почему и куда убегают гласные?
Многие закономерности русского языка не всегда кажутся нам логичными — к примеру, возьмём склонение существительных. Вот у нас есть слова «слон» и «сон». Оба мужского рода, оба второго склонения, оба имеют одинаковую схему постановки ударения в падежных формах (или, как говорят лингвисты, «относятся к одной акцентологической парадигме»). Если мы начнём их склонять, что мы увидим? Слон — слона, слону, слона (и так далее), но сон — сна, сну, сон... Возникает вопрос: если слова одного рода и типа склонения, даже одной акцентологической парадигмы, то почему они так разительно отличаются?
Попробуйте просклонять и другие подобные слова, которых в русском языке сотни: «день», «лоб», «рожь», «купец», «пёс»... Все эти слова объединяет наличие так называемых беглых гласных в падежных формах.
Откуда взялись эти гласные, куда и почему они убегают? Что за масштабный процесс мог привести к появлению множества слов с беглыми гласными?
Подобными вопросами занимается историческая лингвистика, потому что объяснение многим странностям современного языка можно найти, если мы обратимся к его прошлому.
Русскому языку в этом отношении немало повезло — он старописьменный: на нём пишут минимум с Х (!) века, а это значит, что многие изменения мы можем отследить по реальным текстам, не прибегая к историко-фонетической реконструкции, которая редко бывает стопроцентно точной. Такая научная реконструкция обычно нужна тогда, когда письменных источников очень мало или совсем нет, например, для восстановления слов и конструкций праславянского языка, надписей на котором не существует.
Слова, которые мы рассматривали в начале статьи, взяты как примеры и потому, что они довольно старые. Это позволяет нам проследить их историю. В древнерусском языке, который стал предком современного русского, украинского и белорусского языков, слова «слон» и «сон» выглядели иначе: «слонъ» и «сънъ». Разница в написании очевидна. Посмотрим, как раньше писали и другие наши слова-примеры: «дьнь», «лъбъ», «ръжь», «коупьць», «пьсъ»…
В одних словах мы видим букву «ъ» (её название — «ер»), а в других — «ь» (её название — «ерь»). Но зачем наши предки писали во многих словах буквы, которые с современной точки зрения не обозначают никаких звуков?
Дело в том, что прежде эти буквы обозначали звуки: [ъ] произносился как нечто среднее между [о], [ы] и [э], в то время как [ь] звучал как нечто среднее между [и] и [э]. В древнерусском языке эти звуки могли находиться в разных слогах — как в ударных, так и в безударных. Более того, они даже помогали различать слова: «сь» — «этот» и «съ» — «с» (предлог).
В современном русском языке [ъ] и [ь] нет, но мы можем услышать похожие на них звуки в некоторых безударных слогах: например, в словах «водопровод» ([въдъпрѵво́т]) и «землемер» ([з’ьмл’им’э́р]). Здесь я целенаправленно воспользовался научной транскрипцией, которая помогает обозначать тончайшие оттенки звучания. В отличие от обычной орфографической записи, в научной транскрипции буквы «ъ» и «ь» предназначены для записи звуков, которые чем-то напоминают те, что имелись в древнерусском языке.