«Напоминает какой-нибудь американский городок»: как выглядел Ташкент в XIX веке
Адиб Халид — американский ученый-историк пакистанского происхождения и один из самых цитируемых специалистов по истории Центральной Азии. В своей книге «Центральная Азия. От века империй до наших дней» он рассказывает о жизни региона с середины XVIII века, когда он оказался под влиянием Китая и России. С разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» Forbes Life публикует отрывок.
Колониальный порядок
В 1873 году Юджин Шайлер, секретарь американского представительства в Санкт-Петербурге, собрал чемоданы и отправился исследовать новые завоевания России в Центральной Азии. Зачастую он критиковал то, что там видел, даже когда полагал, что российская власть улучшила ситуацию по сравнению с тем, как было при «местном деспотизме». Однако при первом впечатлении Ташкент его просто поразил. «В первый вечер по приезде в Ташкент я сидел на веранде, — писал он, — и мне с трудом верилось, что я в Центральной Азии. Мне казалось, будто я на- хожусь в каком-нибудь небольшом городке центрального Нью-Йорка. Широкие пыльные улицы в тени деревьев; отовсюду слышится журчание воды; маленькие белые домики чуть в стороне от улиц, перед ними деревья и изгороди; огромная площадь, заросшая травой и цветами, а посередине церквушка — всё это вызывало у меня ощущение чего-то знакомого». Шайлер описывает новый город, построенный русскими по другую сторону реки Анхор от ташкентской крепости. «При дневном свете, — продолжал он, — Ташкент напоминает какой-нибудь американский городок на Западе — Денвер, например, — хотя ему и не хватает тамошней энергичности, а вместо индейцев и шахтеров здесь сарты в тюрбанах и халатах». Шайлер интуитивно воспринимал российский Ташкент как фронтирное поселение. Такое описание было бы еще уместнее для городов, возникших в степи на российских линиях укреплений. Орск, Семипалатинск, Верный (ныне Алматы) и Пишпек (ныне Бишкек) выросли вокруг российских крепостей и изначально были пограничными поселками. Интуиция не подвела Шайлера. Он напоминает нам о том, что Россия завоевала Центральную Азию примерно в то же время, когда США покоряли американский Запад, и помогает нам рассмотреть оба эти завоевания в более широком контексте колониализма. Как и у Соединенных Штатов, у Российской империи не было официальных колоний, которые бы отличались территориально или юридически от имперской метрополии, однако обе эти державы в XIX веке были колониальными государствами.
Экспансия России в Центральную Азию была неотъемлемой частью европейской колониальной экспансии по всему миру в XIX веке, и как сами русские, так и их соперники именно в таком качестве ее и рассматривали. В 1864 году, когда русская армия продвигалась к югу от Сырдарьи, министр иностранных дел России князь Александр Горчаков направил российским послам за рубежом меморандум, в котором излагалось официальное обоснование российской экспансии в Центральной Азии. «Положение России в Центральной Азии подобно положению всех цивилизованных государств, вступающих в контакт с полудиким кочевым населением, не имеющим определенной социальной организации, — писал он. — В таких случаях всегда выходит так, что более цивилизованное государство в интересах безопасности своих границ и торговых отношений обретает определенное превосходство над теми, кого присущий им неспокойный и невоздержанный нрав превращает в самых неудобных соседей». Он подчеркивал, что подобное переживают все великие державы: «Соединенные Штаты Америки, Франция в Алжире, Голландия в ее колониях, Англия в Индии — все они оказались вынуждены, не столько из-за амбиций, сколько в связи с насущной необходимостью, продвигаться вперед, и самая большая трудность состоит в том, чтобы знать, когда следует остановиться». Различия между цивилизациями были здесь ключевым понятием, поскольку, как утверждал Горчаков, «особенность азиатов заключается в том, что они не уважают ничего, кроме видимой и ощутимой силы; у этической силы разума и интересов цивилизации пока нет над ними власти». Британские наблюдатели обнаружили множество параллелей между российской Центральной Азией и британской Индией. Лорд Керзон, будущий вице-король Индии и министр иностранных дел Великобритании, путешествовал по Центральной Азии в 1888–1889 годах среди прочего для того, чтобы изучить, «какими методами действуют [русские], и сравнить их результаты с деятельностью Англии в Индии». Российские авторы с его сравнением соглашались, даже если считали российское правление в Центральной Азии гуманнее британского империализма в