Краденые яблоки мира: 7 уроков Евгения Евтушенко
В 23 года Евгений Евтушенко, юный мечтатель и уже достаточно известный поэт, написал стихотворение-манифест «Я разный»: «несовместимый, неудобный, застенчивый и наглый, злой и добрый». Уже там он придумывает себя как будущий мостик между Востоком и Западом, фантазирует об утреннем Париже и Буэнос-Айресе и пророчествует: «я вам необходим». Он действительно оказался необходимой фигурой, практически единственным советским автором, что сумел добиться гигантского успеха на Западе, и одновременно позволял себе в СССР немного больше, чем позволено было даже штатным пропагандистам. Он был не слишком любим коллегами-поэтами, при этом окружен миллионами почитателей. И не будет преувеличением сказать, что он был первым «хорошим русским», тем, кому даже в холодную войну удалось плотно удержаться на обоих континентах. Сегодня, 18 июля 2022 года, Евгению Евтушенко могло бы исполниться 90 лет. Самое время вспомнить, как он стал хорошим советским русским, и поучиться у него.
Урок первый: тщательно выбрать имя и биографию
Как почти всякий культурный герой, Евтушенко — творец собственной биографии в том смысле, что он сам ее придумал. А то ведь он даже не Евтушенко никакой — по отцу он Гангнус. Дед его был латышским немцем, и в войну, чтобы одноклассники не дразнились, он взял себе девичью фамилию матери, в честь деда, белорусского партизана. Позже оказалось, что и по матери Евтушенко происходит скорее от польской шляхты, чем от рабочих и крестьян, но все это не мешало ему десятилетиями эксплуатировать образ просто русского рубахи-парня с открытым лицом.
Урок второй: искренне любить Родину
«Моя фамилия Россия, а Евтушенко — псевдоним», — говорил Евтушенко. И его любви к России совершенно не мешало, что последние десятилетия жизни он предпочитал любить ее с территории Оклахомы. В поэме «Бабий Яр» Евтушенко объявил себя «настоящим русским». И в целом ему неплохо удавалось придумывать и отстаивать эту Россию со спасским звоном и уральской грудой, суровым бытом московских женщин с авоськами картошки, степью, Волгой и прочими экзотическими сочетаниями широкой географии и тесного быта. Эта в чем-то кликушечная, в чем-то несомненно искренняя любовь к березам одновременно извиняла причуды Евтушенко в глазах его советского