История одного здания: дом на Большой Садовой
Дом на Большой Садовой, 10, в Москве до революции был доходным: квартиры в нем сдавались в аренду. При советской власти просторные помещения превратились в коммуналки для сотрудников типографий. Среди пролетариата в одной из комнат жил Михаил Булгаков: именно в этом доме он позже поселил дьявольскую свиту в романе «Мастер и Маргарита», а образ Аннушки, пролившей масло, списал с одной из своих соседок.
Знакомьтесь с историей дома в нашем материале. Читайте, во сколько обходилось его содержание домовладельцу Илье Пигиту, почему квартира №50 прослыла «нехорошей», как здание стало центром неформального советского искусства и когда в нем появились сразу два булгаковских музея.
История строительства
В 1901 году купец, владелец табачной фабрики и нескольких магазинов Илья Пигит купил участок земли на Большой Садовой улице в Москве. Считается, что он хотел организовать на этом месте еще одно табачное производство, но фабрику запретили открывать рядом с церковью. В 1902 году Пигиту выдали разрешение на строительство жилого дома.
Здание состояло из двух корпусов: уличного, который выходил на Большую Садовую, и расположенного за ним дворового. Главным архитектором стал Эдмунд Юдицкий — он возводил в Москве особняки знатных горожан и доходные дома, где сдавались квартиры. А оформление уличного фасада разработал Антонин Милков. По его задумке парадную часть здания украсили пять выступающих эркеров, их нижние части стали козырьками подъездов. Между эркерами расположились лепные элементы в виде спиралей и вьющихся стеблей; вдоль верхнего, пятого этажа шла майоликовая отделка. Дворовый корпус выглядел более строго и внешнего декора почти не имел.
Самая роскошная квартира в доме принадлежала самому Илье Пигиту. Все помещения в ней были оформлены в разных архитектурных стилях: гостиную украшала барочная лепнина, столовую отделали в модном в то время стиле модерн, а парадный зал — в духе неоклассики. В рабочем кабинете Пигита стены были оклеены обоями, которые имитировали крокодиловую кожу. На потолке располагались лепные изображения утки, павлина и орла: внешне они были похожи не на гипсовые, а на резные деревянные украшения.
Самые дорогие квартиры находились в фасадном корпусе, в основном на втором и третьем этажах. Они состояли из четырех-шести комнат, арендовали их состоятельные семьи. В девяти квартирах располагалось общежитие Московских высших женских курсов Владимира Герье, рассчитанное на 61 место. Кроме того, в доме жили оперная певица Евгения Львова-Шершеневич, художники Николай фон Бооль и Петр Кончаловский, несколько врачей и государственных чиновников.
К 1914 году дом приносил Илье Пигиту около 45 тысяч рублей ежегодного дохода. Это превышало даже годовой оклад губернатора, который в то время составлял около 12 тысяч. Врачи и учителя получали гораздо меньше — от 950 до 1200 рублей в год.
Около 10 тысяч в год домовладелец тратил на «особые расходы»: жалованье швейцарам, дворникам и ночным сторожам, оплату отопления, освещения и водоснабжения, страхование, вывоз мусора и снега, необходимый ремонт.
«Нехорошая квартира»
В 1917 году Московское Благушинское домовладельческое акционерное общество выкупило у Ильи Пигита здание на Большой Садовой, 10. События Октябрьской революции одна из жительниц дома, Софья Тадэ, описывала так:
В домах устраивали ночные дежурства. Дежурили по двое, меняясь каждые три часа. Закутавшись в одеяла, сидели на площадке лестницы верхнего этажа и ждали. Каждый стук, крик в ночи заставлял вздрагивать. Швейцары запирали подъезды, вставляя для верности в ручку двери палку. Дворник вешал на ворота замок.
С 1918 года дом стал собственностью государства и в нем открыли рабочую коммуну треста «Мосполиграф». Поселились здесь сотрудники московских типографий. В начале 1920-х на месте общежития женских курсов появилась столовая для рабочих, рядом с ней — библиотека и клуб. Софья Тадэ вспоминала: «Готовить должны все хозяйки по очереди. Посуду выделили — кто что смог. Кто тарелки, кто кастрюли. Сбили скамьи, столы. Понавесили длинные кумачовые полотнища с лозунгами, тщательно выписанными разведенным мелом. Без них клуб не клуб. А для библиотеки — понатаскали книг видимо-невидимо из брошенных квартир».
В 1921 году в квартиру №50 на Большой Садовой въехал Михаил Булгаков со своей первой женой Татьяной Лаппой. Супругам принадлежала только одна комната, в которой раньше жила сестра писателя с мужем. Несколько раз их пытались выселить. Татьяна Лаппа вспоминала об этих временах: «В домоуправлении были горькие пьяницы, они все ходили к нам… хотели, видно, денег, а у нас не было».
Прописаться в квартире Булгакову и его жене удалось только при поддержке Надежды Крупской: писатель некоторое время был ее подчиненным и обратился за помощью. В письмах и рассказах он часто называл это жилье «проклятой квартирой №50».
Эта квартира не такая, как остальные, была. Это бывшее общежитие, и была коридорная система: комнаты направо и налево. По-моему, комнат семь было и кухня. Ванной, конечно, никакой не было, и черного хода тоже. Хорошая у нас комната была, светлая, два окна. От входа четвертая, предпоследняя, потому что в первой коммунист один жил, потом милиционер с женой, потом Дуся рядом с нами, у нее одно окно было, а потом уже мы, и после нас еще одна комната была. В основном в квартире рабочие жили. А на той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще там невообразимо что творилось. Из воспоминаний Татьяны Лаппы
Булгаков описал дом №10 и его жильцов в нескольких своих произведениях — например, в рассказах «№13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» и «Самогонное озеро». Но самую заметную роль «проклятая квартира №50» сыграла в романе «Мастер и Маргарита»: именно она стала прообразом «нехорошей квартиры», где поселился Воланд со своей свитой. А соседка Анна Горячева послужила прототипом той самой Аннушки, которая пролила подсолнечное масло и стала причиной гибели Михаила Берлиоза.
Булгаков прожил в квартире №50 около трех лет. Затем он вместе с женой переехал на пятый этаж того же дома, в квартиру №34. Там его соседями стали бывший коммерсант Артур Манасевич с семьей и их прислуга. Но в этом жилье писатель надолго не задержался: уже в 1925 году он расстался с Татьяной Лаппой и переехал к своей второй жене — Любови Белозерской.
Репрессии, война и расселение коммуналок
Сталинские репрессии конца 1930-х годов коснулись и жильцов дома на Большой Садовой. Троих из них — племянницу Ильи Пигита Анну, ректора Высшего кооперативного института Анастасию Биценко и заместителя директора московского завода «Парострой» Франца Снешко — расстреляли. Некоторых арестовали и отправили в лагеря по доносам соседей.
Во время Великой Отечественной войны дом почти не пострадал от обстрелов: только в одной квартире обрушился потолок, а в нескольких помещениях выбило стекла взрывной волной. От бомбежек местные жители прятались в метро, на станции «Маяковская».
В 1946 году в подвале дома №10 расположилось картофелехранилище. Работали в нем в основном пленные немецкие солдаты. Дети жильцов иногда приносили им немного черного хлеба, а те взамен вырезали для ребят деревянные пистолеты и самолеты.
В послевоенные годы дом на Большой Садовой был сильно перенаселен: в нем проживало почти 800 человек. Квартиры по-прежнему оставались коммунальными — на несколько семей каждая. Санузел и кухня были общими для нескольких комнат, убирали их по очереди. Квартир на всех не хватало, некоторые семьи жили в полуподвальных помещениях, а иногда и прямо в подъездах. Расселение коммуналок началось только в 1960-х, и уже десять лет спустя число жильцов дома уменьшилось вдвое — до 355 человек. Люди получали новые квартиры на окраине Москвы и в ее северо-западной части.
Центр неформального искусства, приют хиппи и булгаковский музей
В середине 1970-х бывший доходный дом стал одним из центров неофициального советского искусства. Художники встречались в квартире директора ателье Людмилы Кузнецовой, там же устраивали импровизированные выставки: картины развешивали на стенах комнат. К Кузнецовой часто приходили иностранные коллекционеры и дипломаты, которые хотели купить произведения неформальных художников, но легально приобрести такое творчество в СССР было невозможно. Посещали квартиру и известные советские артисты — например, Алла Пугачева и Владимир Высоцкий.
К 1986 году большинство помещений в доме №10 пустовало: жильцов расселили по другим домам. Часть заброшенных квартир заняли хиппи и организовали здесь своеобразный центр андеграундной культуры. В доме проходили концерты рок-групп, кинопоказы и выставки картин. К новым членам сообщества предъявляли строгие требования: запрещалось употреблять алкоголь и наркотики, устраивать конфликты с другими жильцами. В общину хиппи регулярно приходил местный участковый, часто оставался пить чай и беседовать с музыкантами и художниками, но штраф за незаконное проживание обязательно выписывал, как того требовали правила. К концу 1990-х сообщество хиппи окончательно выселили.
С середины 1980-х годов дом на Большой Садовой часто посещали поклонники творчества Булгакова. На стенах подъезда, где находилась «нехорошая квартира», появлялись рисунки и надписи по мотивам произведений писателя. Позже их все закрасили.
В 2004 году на первом этаже пятого подъезда открылся частный музей, посвященный Михаилу Булгакову, — сейчас он известен как «Булгаковский дом». В нем проходят спектакли по творчеству писателя, экскурсии по экспозиции, лекции и литературные вечера. Гиды также устраивают пешеходные и автобусные прогулки по булгаковским местам в окрестностях Большой Садовой.
А с 2007 года в этом же здании работает еще один музей Булгакова — государственный. В его экспозицию входят личные вещи писателя, предметы обстановки квартир и даже интерактивный макет дома №10, который занимает целую комнату. Когда посетители нажимают на кнопки, в окнах макета появляются фотографии жителей.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl