Гражданин Маккейн
Когда Дональд Трамп стал президентом, многие американцы не теряли надежды, что Джон Маккейн будет активно противостоять его политике, подтверждая тем самым репутацию вольнодумца. Но после того как сенатору диагностировали рак мозга, его бунтарская натура проявилась в новых, неожиданных формах. В одном из последних интервью журналу Esquire Маккейн рассказал о своем необыкновенном времени. Политик скончался 25 августа 2018 года в возрасте 81 года.
Дурная привычка
Ясным днем за завтраком в «Дурной привычке», неплохом ресторане при отеле в Вашингтоне, Джон Маккейн начал наш разговор с одной байки. В 2008 году, во время его второй по счету президентской кампании, он встречался с избирателями в Мичигане. Его перспективы как кандидата от республиканцев были туманными. Единственный человек, который пришел с ним на встречу, оказался сторонником другого республиканца. Кто-то предположил, что остальной электорат ждет в здании через дорогу. «Я говорю: конечно, пошли туда, — вспоминает Маккейн. — Перехожу дорогу, поднимаюсь по лестнице. И вижу, что это гребаное похоронное бюро». А следом за ним туда вваливаются журналисты. «Это был их день. Газеты вышли с заголовком: «Маккейн готов умереть, лишь бы пролезть в кандидаты».
После того как ему поставили диагноз «глиобластома», наиболее агрессивная опухоль мозга, прошло всего два месяца. Но передо мной все тот же насмешливый Маккейн, в его голосе ни капли страданий.
Линдси Грэм, влиятельный политик-республиканец, товарищ Маккейна по оружию, поддержавший его кандидатуру на пост президента, одним из первых узнал о диагнозе: «Джон тогда сказал: никакой скорби, буду бороться, как смогу!»
В июле, через 11 дней после того, как хирурги удалили опухоль мозга, Маккейн вернулся на Капитолийский холм. Когда он вошел в зал заседаний сената, ему аплодировали стоя. Его обнимали члены обеих партий. А он разнес всех — и демократов, и республиканцев — за нарушение «установленного порядка дебатов». «Сенат, — напомнил он, —не справится со своими задачами, если забудет о важности двухпартийной системы и компромиссов».
Эта речь стала одной из самых зажигательных в его карьере. Но Маккейн только разогревался. Через три дня он демонстративно саботировал попытки республиканцев принять поправки к реформе системы здравоохранения, известной как Obamacare. Этот демарш удивил всех и стал еще одним штрихом к имиджу вечно несогласного бунтаря.
«Маккейн пошлет к чертям самого священника у смертного одра, если это поможет ему проголосовать в последний раз», — как-то заметил один из республиканских стратегов, ответственный за кампанию Маккейна в 2008 году.
Последняя надежда
В возрасте 81 года Маккейн понимает, что всю жизнь слишком многие возлагали на него надежды: за четыре десятилетия работы в конгрессе он успел или взбесить, или разочаровать всех. Центристы и либералы не считают репутацию Маккейна независимой. Консерваторы же и вовсе называют его предателем за сотрудничество с оппонентами «по ту сторону баррикад». «Для меня это нормально, — говорит Маккейн. — Одни разочарованы тем, что я в свое время кого-то не поддержал, другие уверены, что я обязательно кого-нибудь предал — например, Буша».
Маккейн — сын и внук адмиралов, окончил Военно-морскую академию. За 20 лет в палубной авиации он удостоился «Пурпурного сердца» (медаль США, которую вручают военнослужащим, получившим ранения, или родственникам погибших. — Esquire) и пять с половиной лет провел во вьетнамском плену, где подвергался пыткам. В 1982 году, его, уволенного в запас, аризонцы избрали в палату представителей. Через четыре года он получил место в сенате, сменив Барри Голдуотера, ультраконсерватора, которого Маккейн долго считал своим учителем.
Маккейн получил шестое назначение в сенат в тот же день, когда Дональд Трамп стал хозяином Белого дома. На саммите в Айове будущий президент отозвался о нем так: «Он не герой войны. Его называют героем, потому что он попал в плен. Мне нравятся те, кто в плен не попадают». Оппоненты Трампа увидели в Маккейне последнюю надежду.
Что бы о Маккейне ни фантазировали, он был и остается консервативным республиканцем старой рейгановской закалки, ястребом, поддерживавшим войну в Ираке даже после того, как она потеряла всякую актуальность. Когда мы встретились с ним впервые в его офисе в Вашингтоне, Маккейн заявил, что обязан помочь Трампу, с одной оговоркой: «Я не буду менять ничего, что, по моему мнению, идет на пользу Америке».