Мао и Чан. Кто Поднебесной более ценен?
У этих людей было мало общего. Они даже говорили на разных диалектах, с трудом понимая речь друг друга.
Чан Кайши был старше Мао Цзэдуна на шесть лет. Он появился на свет 31 октября 1887 года, а Мао — 26 декабря 1893го. Соответственно, когда они встретились в январе 1924 года, Чан мог похвастаться гораздо большей известностью, чем Мао. Еще в 1908 году он вступил в Объединенный союз, политическую организацию вождя китайской революции Сунь Ятсена (1866–1925), позже переименованную в Гоминьдан (Националистическая партия), а в 1911– 1912 годах принял активное участие в антимонархическом перевороте, после чего стал генералом и одним из доверенных соратников Суня. Мао же начал приобретать известность лишь в 1919–1920 годах. Сначала — как талантливый журналист, а уж потом как политик.
Оба, и Мао, и Чан, были хорошо образованными людьми. Они прекрасно знали китайскую философию, историю и искусство, так как получили одинаковое начальное и среднее образование. Под руководством строгих учителей они изучали конфуцианское «Четверокнижие » (сы шу): «Да сюэ» («Великое учение»), «Чжун юн» («Учение о срединном и неизменном пути»), «Лунь юй» («Суждения и беседы») и «Мэнцзы». Чтение этих книг должно было не только воспитывать их в морально-этических нормах конфуцианства, но и учило грамотно и литературно излагать свои мысли. И Мао, и Чан были прекрасными стилистами, а Мао — даже выдающимся поэтом, однако морально-этические заповеди Конфуция оставили в душе Чана гораздо больший след, чем в душе Мао. В отличие от вождя китайской компартии Чан Кайши всю жизнь старался следовать учению Конфуция и его последователей, особенно Ван Янмина (1472–1529), одного из немногих в Китае мыслителей, ставившего во главу угла своих философских представлений личность отдельного человека.
Психологически они были близки, хотя Мао и оставлял впечатление более уравновешенного человека. Он тоже мог вспылить и оскорбить человека, но по темпераменту больше напоминал Сталина: медлительный, неторопливый. Чан же часто терял над собой контроль. Думаю, нынешние медики нашли бы у него синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ).
В детстве он так озорничал, что получил прозвище «бандит». Не случайно его отдали в начальную школу очень рано: ему не было и шести. (Мао сел за парту в восемь лет.) Его мать волновалась, что непоседливый мальчик доиграется: либо утонет, либо сломает себе шею. Ее опасения имели основания. Трех лет отроду Чан как-то, играя, засунул себе глубоко в горло палочку для еды: ему захотелось узнать, насколько далеко ее можно протолкнуть. Пришлось домочадцам звать доктора, чтобы спасти ребенка, начавшего задыхаться.
У Чана часто возникали дикие всплески агрессии. Он мог разрыдаться, то и дело впадал в депрессию, кричал на подчиненных и домочадцев. В ярости он как-то зверски избил свою первую жену за то, что та посмела ему в чем-то перечить. Бедная женщина была беременна, и у нее случился выкидыш.
Правда, Чан понимал свои недостатки и упорно работал над собой. Будучи очень дисциплинированным человеком, он рано ложился спать и рано (в 5 или 6 утра) просыпался, делал зарядку в кровати и полчаса медитировал у открытого окна, стремясь усмирить свои эмоции. Он следовал советам своего любимого философа Ван Янмина, подчеркивавшего значение медитации для проникновения в собственное «я» и культивирования присутствующих в каждом человеке положительных качеств. Он даже как-то попросил Сунь Ятсена написать для него каллиграфическим почерком на листе бумаги четыре иероглифа: «спокойствие», «уважение», «умиротворенность», «сосредоточенность» — и повесил этот постер у себя в доме.
Мао вел другой образ жизни. Спал до трех-четырех дня, вечерами проводил заседания и совещания, а затем до утра читал и писал.
Оба были любвеобильны, несколько раз женились, имели наложниц, но Чан, в отличие от Мао, к сорока годам смог успокоиться. И, женившись в последний раз на красавице Сун Мэйлин (1898–2003), оставался ей верен до конца жизни (в отличие от нее). Мао же перестал интересоваться женщинами, только когда ему было под 80.
Два революционера, два пути
Разница в возрасте у Мао и Чана перестала быть заметной в 1930-х годах: установив свой контроль над двумя конкурировавшими политическими партиями Китая (Чан — над Гоминьданом, а Мао — над Компартией), оба превратились в равные по значению символы китайской революции, олицетворив собой два разных пути общественного прогресса Китая: Чан выступал за социально ориентированный капитализм, Мао — за коммунизм в его большевистской интерпретации. При этом оба являлись китайскими националистами и возглавляли антиколониальные революции.
Каждый из них пытался по-своему решить одни и те же задачи, стоявшие перед отсталой в социально-экономическом отношении страной, находившейся в полуколониальной зависимости: завершить национальную революцию, обеспечив Китаю равноправное положение в мире, и создать мощное процветающее государство социальной справедливости. Для этого надо было прежде всего обеспечить государственный приоритет в экономике, направленный против олигархического капитализма, создававшего условия для исключительного обогащения властей предержащих. Дело в том, что после того как Китай проиграл Западу Опиумные войны (1840–1842 и 1856–1860), китайское правительство с 1861 года осуществляло реформы, заимствуя западный индустриально-технологический опыт, но, в отличие от императора Мэйдзи (1852–1912), реформировавшего тогда же японское общество, не изменило социальную основу азиатского деспотизма, не уделив внимание развитию среднего класса. В итоге в Китае капитал смогли аккумулировать только те, кто имел власть, так что к концу XIX века в стране возникла группа монополий, принадлежавших олигархам — центральным чиновникам и местным губернаторам,