Чтение выходного дня: фрагмент романа Джонатана Коу «Дом сна»
В пятницу в издательстве Phantom Press вышло переиздание романа Джонатана Коу «Дом сна» в переводе Игоря Алюкова. Четыре героя с четырьмя разными темпераментами живут в одном студенческом общежитии, между ними завязываются причудливые отношения. Они расстаются на двенадцать лет, и встречаются на том же месте – теперь там клиника лечения расстройств, связанных со сном – и тут все ружья, аккуратно развешенные автором по стенам мрачного дома выстреливают в нужный момент. Обе части истории идут параллельно, сплетаясь друг с другом и нагнетая интригу. Перед нами подробный, живой, не лишенный гротеска роман в котором размышления о жизненном опыте, мечтах, желании, отношениях между людьми и тайнах человеческой души оборачиваются высказыванием о том, как же на самом деле мы прочно и неочевидно связаны друг с другом. Esquire публикует фрагмент первой главы романа.
Было совершенно ясно, что это их последняя ссора. Но хотя он ждал чего-то подобного уже несколько дней, а то и недель, сдержать гнев и возмущение все-таки не удалось. Она была не права, но отказывалась признать свою неправоту. Всякий его довод, всякая попытка примириться и воззвать к благоразумию выворачивались наизнанку и обращались против него. Как она смела попрекать его за тот невинный вечер в “Полумесяце”, что он провел с Дженнифер? Как она смела назвать его подарок “жалким”, да еще уверять, будто у него “бегали глаза”, когда он его вручал? И как она смела заговорить о его матери — не о ком-нибудь, а о матери, — как смела она обвинить его, что он слишком часто навещает мать? Словно сомневалась в его зрелости, в его силе, даже в его мужественности...
Он невидяще смотрел перед собой, не замечая ни окружающих предметов, ни пешеходов. Сука, подумал он, вспомнив ее слова. И сквозь стиснутые зубы выдохнул:
— СУКА!
И почувствовал себя немного лучше.
***
Эшдаун, огромный, серый, внушительный, высился на мысу в каких-то двадцати ярдах от отвесной скалы; он стоял здесь уже больше ста лет. Целыми днями вокруг его шпилей и башенок с хриплым причитанием кружили чайки. Целыми днями и ночами о каменную преграду неистово бились волны, порождая в студеных комнатах и гулких коридорах старого дома непрерывный рев, словно где-то рядом неслись тяжелые грузовики. Даже самые необитаемые уголки Эшдауна — а необитаемы ныне большинство из них — никогда не ведали тишины. Наиболее приспособленные для жизни помещения скучились на втором и третьем этажах, окна выходили на море, и днем комнаты заливал холодный свет. В Г-образной кухне на первом этаже было три маленьких окошка и низкий потолок, отчего там всегда царил полумрак. Суровая красота Эшдауна, противостоявшая стихии, попросту маскировала то, что дом, в сущности, был непригоден для жизни. Соседские старики могли припомнить — не слишком веря своим воспоминаниям, — что некогда особняк принадлежал семье из восьми-девяти человек. Но пару десятилетий назад дом перешел к новому университету, и сейчас в Эшдауне обитало около двух дюжин студентов — население столь же переменчивое, как и океан, что начинался у подножия скалы и тянулся до самого горизонта, в болезненном беспокойстве вздымая тошнотворно зеленые волны.