Наука под знаком «Аненербе»
Нередко приходится слышать, что наука может прекрасно себя чувствовать и в тиранических режимах. В пример обычно приводится гитлеровская Германия – дескать, немецкие ученые в период нацизма не только не отставали от своих коллег в демократических странах, но и во многих областях опережали их. Дальше обычно следует более или менее длинный список германских разработок, намного превосходивших аналогичную продукцию в других странах или вовсе не имевших аналогов. Действительно, Германия была единственной страной, успевшей до конца войны начать серийный выпуск боевых реактивных самолетов. Именно в Германии были созданы первые крылатые и баллистические ракеты («Фау‑1» и «Фау‑2»), торпеды с акустическим самонаведением, шнорхели (приспособления, позволяющие подводной лодке идти в подводном положении на дизельном двигателе), развернуто широкомасштабное производство синтетического бензина.
И это относилось не только к разработкам в сфере военной техники. В вышедшем в 1953 году в ФРГ обстоятельном сборнике «Итоги Второй мировой войны. Выводы побежденных » в главе, посвященной немецкой науке времен нацизма, говорится, что победители конфисковали в свою пользу как минимум 346 тысяч германских патентов, а общее количество научной и технической документации, вывезенной из поверженной Германии только американцами, измерялось тысячами тонн. Конечно, при оценке этих цифр нужно ясно представлять себе, что победители выгребали всё, а уж потом в своих странах неспешно разбирались, какие из конфискованных разработок лучше их собственных, какие «на уровне», а какие и вовсе оказались тупиком. И все же есть свидетельства, что технические эксперты союзников с завистью отзывались о попавших им в руки немецких красителях, искусственных каучуках, конденсаторах и других изделиях и материалах. Нетрудно, однако, заметить, что во всех случаях речь идет именно о технических, сугубо прикладных разработках. Более того – все наиболее ценные достижения немецких ученых и инженеров периода нацизма представляли собой лишь усовершенствование и «доведение до ума» (т. е. до практической применимости) изобретений и разработок, существовавших – хотя бы в виде принципиальных схем или лабораторных образцов – еще до установления нацистского режима. Во всяком случае, ничто из этих достижений не требовало каких-то принципиально новых фундаментальных идей и подходов.
Упущенные победы
Совсем другая картина получается, если взглянуть на германскую науку в контексте научно-технических новинок, родившихся или получивших широкое распространение в 1930— 1940‑е годы: ядерные технологии, компьютер, голография, антибиотики, «зеленая революция»1… Фиаско ядерной программы Рейха широко известно, но обычно его воспринимают как «чуть-чуть не успели». Дескать, если бы англо-норвежские коммандос не взорвали завод по производству тяжелой воды в норвежском Веморке или если бы в графите из германских месторождений не оказалось примесей, сильно ухудшавших его эффективность как замедлителя нейтронов, а главное – если бы Рейху хватило сил еще на несколько месяцев войны, нацисты могли бы получить пригодный к применению ядерный боеприпас одновременно с США, а то и раньше.
1. «Зеленая революция» – резкое увеличение продуктивности сельского хозяйства на основе выведения и использования высокоурожайных сортов и применения интенсивных агротехнических методов (орошение, использование минеральных удобрений и т. д.). Началась с совместной продовольственной программы мексиканского правительства и Фонда Рокфеллера, стартовавшей в 1943 году (Прим. авт.).
О том, на каком этапе реально находилась ядерная программа Рейха, можно судить по беседам ведущих немецких физиков‑атомщиков – в том числе Вернера Гейзенберга, Отто Хана и Карла фон Вайцзеккера, – захваченных в конце войны американцами и вывезенных в местечко Фарм-Холл близ британского Кембриджа. Физики жили в практически санаторных условиях и пользовались значительной свободой, но американская разведка подслушивала и записывала их разговоры друг с другом. Когда 6 августа 1945 года они услышали по радио об атомном ударе по Хиросиме, то поначалу решили, что это фейк: дескать, американцы пытаются внушить немецким атомщикам, что уже не очень-то и нуждаются в них. Немецкие физики просто не могли поверить, что американцы уже достигли цели, до которой им, немцам, было (как они точно знали) еще так далеко. А когда стало ясно, что атомные бомбардировки – реальность, немецкие физики были потрясены: ведь всего несколькими годами раньше, в конце 1930‑х, в ядерной физике бесспорно лидировали именно они.
И это действительно было так. Однако в том же 1945 году сотрудники американского спецподразделения «Алсос», как раз и занимавшегося сбором информации о нацистском «Урановом проекте», анализируя все собранные материалы (в том числе и подслушанные в Фарм-Холл разговоры), пришли к выводу, что уже в 1942‑м германский атомный проект начал отставать от американского, а к концу войны это отставание стало безнадежным.
Позже некоторые бывшие участники «Уранового проекта» утверждали или намекали, что это отставание было результатом сознательного саботажа. Дескать, они прекрасно понимали, к каким бедам приведет попадание столь мощного оружия в руки безумного диктатора, и нарочно затягивали собственно «оружейную» часть работы. В это даже можно поверить – по крайней мере, в отношении некоторых конкретных ученых (в частности, Отто Хан никогда не скрывал своего несогласия с политикой нацистов). Однако такими соображениями трудно объяснить другую группу фактов. Если в случае с атомными технологиями нацистские власти (в том числе и ведавшие наукой) по крайней мере осознали важность этого проекта и пытались его развивать, то разрабатывать антибиотики или технологии, сделавшие возможной «зеленую революцию», германская наука даже не пыталась. И это невозможно объяснить ни отсутствием соответствующих научных школ или приборно-инструментальной базы, ни сосредоточенностью германской науки на военных задачах. В самом деле, военное значение тех же антибиотиков очевидно, а немецкие школы микробиологов и химиков были до войны в числе несомненных мировых лидеров. То же самое можно сказать и о выведении высокоурожайных сортов сельскохозяйственных культур: задолго до прихода нацистов к власти немецкие генетики сделали Германию одной из четырех «великих генетических держав», при этом проблема обеспечения страны (и армии) продовольствием была головной болью Рейха на протяжении всех лет его существования, а особенно в годы войны.
Что же до компьютерных технологий, то с ними в Третьем рейхе вышла совсем уж удивительная (и в то же время весьма характерная) история. Не все знают, что первое реально работающее устройство, которое можно без явных натяжек назвать компьютером, было создано именно в Германии и именно в период нацизма – в 1941 году. Оно называлось Z3, и было создано инженером авиастроительной фирмы «Хеншель» Конрадом Цузе. (Z – это первая буква фамилии изобретателя – Zuse, а цифра 3 отражает тот факт, что ранее Цузе создал два более простых вычислительных устройства и уже на их базе разработал свой компьютер.) Всю работу по проектированию и реальной сборке машины Цузе выполнял по собственной инициативе, в свободное от основной работы время и без использования каких-либо ресурсов фирмы, на которой он работал; все элементы (электромеханические реле) он покупал на свои средства. За время работы над изобретением Цузе дважды – в 1939 и 1941 годах – попадал под мобилизацию в армию, причем не в качестве офицера инженерных войск, а рядовым пехотинцем. На свою первую попытку заинтересовать военное ведомство своим изобретением (Цузе предлагал использовать его для расчета аэродинамических параметров боевых самолетов) он получил ответ, достойный персонажей Салтыкова-Щедрина: такая техника, дескать, не нужна, потому что «немецкие самолеты и так самые лучшие в мире, там нечего улучшать». Позже руководство «Хеншеля», дорожившее креативным инженером, добилось-таки включения машины Цузе в государственный заказ. Но это было полезно только тем, что оградило изобретателя от дальнейших мобилизаций – всю работу Цузе по-прежнему вел сам, а все его попытки объяснить военному и военно-промышленному руководству возможное значение таких устройств оставались практически безрезультатными. В конце концов все три вычислительных устройства Цузе (каждое из которых существовало в единственном экземпляре) были перевезены из дома родителей инженера в государственную лабораторию. Z3 даже использовалось для второстепенных аэродинамических расчетов при доработке «Фау‑1», но на нее по-прежнему смотрели как на забавную диковинку, а не воплощение прорывной технической идеи. В конце 1944 года здание, где находились машины Цузе, попало под очередную бомбежку, и все три его детища были уничтожены.
Заметим: все области исследований, о которых шла речь, имели очевидное практическое (в том числе и военное) значение. Что же касается чисто фундаментальных исследований, не суливших очевидных и скорых выгод, то об их «процветании» и вовсе говорить не приходится. Автору этих строк уже неоднократно доводилось писать на страницах нашего журнала о том, как в годы нацизма Германия утратила лидирующие позиции в эволюционной биологии, в исследованиях поведения животных, до какого жалкого состояния была доведена блистательная германская антропология. Вдобавок в целом ряде областей фундаментальной науки нацистские функционеры и СС прямо навязывали ученым устаревшие, а то и просто бредовые концепции. Самой масштабной и, если можно так выразиться, «авторитетной» из таких предписанных концепций была «арийская физика», освященная именами нобелевских лауреатов Филиппа Ленарда и Йоханнеса Штарка (подробнее об этом можно прочесть в статье Александра Волкова «Недолгий триумф "арийской физики"»). Но проповедники «арийской физики», отвергая теорию относительности и квантовую механику, пытались создать альтернативу им на основе классической физики XIX века. А вот «учение о мировом льде» (Welteislehre) – космогоническая теория, выдвинутая в начале ХХ века австрийским инженером Гансом Хёрбигером на основе мистического прозрения, – было откровенно лженаучным. Согласно теории Хёрбигера, Вселенная образовалась из огромной массы льда, и значительная часть видимых небесных тел, включая Млечный путь, состоит изо льда. Между тем эта теория активно поддерживалась Гиммлером и идеологами СС в качестве примера достижений «арийской науки» в естествознании.