Мир идей Ричарда Оуэна
20 июля 2024 года исполняется 220 лет со дня рождения знаменитого британского биолога Ричарда Оуэна. В научно-популярной историографии Оуэну не везет. В рассказах о биологии XIX века он чаще всего выступает как отрицательный персонаж. Хвалят его разве что за введение термина «динозавр», а в вину ему ставят многое: и сопротивление новым эволюционным идеям, и ссору с Чарльзом Дарвином, и склочный характер в целом, и даже внешнее сходство с главным отрицательным героем Конана Дойла – профессором Мориарти. Между тем это был один из самых крупных биологов своего времени, и некоторые его достижения актуальны до сих пор. Попробуем в первом приближении разобраться, кто же такой Ричард Оуэн и что он сделал в науке.
Штрихи к портрету анатома
Начнем с биографии. Ричард Оуэн родился в 1804 году, а умер в 1892 году. Его долгая жизнь занимает большую часть XIX века – века стремительного научно-технического прогресса, когда Европа была мировым двигателем. Оуэн родился в городе Ланкастере на севере Англии. Он был сыном купца, который умер, когда Ричарду было всего пять лет, и это обстоятельство не могло не отразиться на дальнейшей жизни. Оуэн не был состоятельным джентльменом, который мог бы себе позволить жить на независимые доходы, занимаясь наукой в свое удовольствие (в отличие, например, от Чарльза Дарвина). Он относился к другой категории ученых – к тем, для кого наука была службой и заработком.
Интерес Ричарда к медицине и анатомии обнаружился еще в ранней юности. К счастью, не слишком далеко от Ланкастера находится Эдинбург, который в начале XIX века считался лучшим в Великобритании центром медицинского образования. Там Ричард и изучил медицину, а заодно и сопутствующие предметы, включая сравнительную анатомию: эту молодую дисциплину, находившуюся на переднем крае тогдашней науки, в Эдинбурге в 1820‑х годах знали отлично. Уже в возрасте 22 лет он был приглашен на должность прозектора в один из госпиталей Лондона. Но посвящать жизнь практической медицине ему не хотелось, и при первой возможности он поступил куратором коллекций в Хантеровский музей – анатомический музей, названный в честь известного хирурга XVIII века Джона Хантера. Вся его дальнейшая жизнь прошла в Лондоне.
Помимо чистой науки, страстью Оуэна было музейное дело. В Хантеровском музее он сразу стал превращать экспозицию из чисто медицинской в общебиологическую. Проработав там 29 лет, он перешел в знаменитый Британский музей, где возглавил отдел естественной истории. Но и о науке он никогда не забывал. Он опубликовал больше 600 статей и больше дюжины монографий – все они были посвящены анатомии разных животных и палеонтологии. Он был одним из самых известных британских ученых своего времени. После своей отставки он стал рыцарем-командором Ордена Бани и получил право называться «сэр Ричард Оуэн». В целом перед нами биография на редкость успешного человека, который на протяжении ни много ни мало 65 лет (если считать от поступления в Хантеровский музей до смерти) целеустремленно и результативно занимался любимым делом.
По совокупности качеств Оуэн удивительно похож на другого выдающегося сравнительного анатома – Алексея Петровича Быстрова (1899—1959), исследователя древних позвоночных и автора замечательной книги «Прошлое, настоящее и будущее человека». Как и Быстров, Оуэн был медиком по образованию. Как и Быстров, Оуэн был худым астеничным типом с характерными большими глазами. Как и Быстров, Оуэн был палеонтологом, никогда не выезжавшим на раскопки – он предпочитал не тратить на это время и работал только у себя в лаборатории, исследуя остатки ископаемых животных, которые ему доставляли натуралисты-полевики. Как и Быстров, Оуэн очень любил искусство. И наконец, как и Быстров, Оуэн обладал изрядно ядовитым характером и не раз вступал в конфликты с коллегами, хотя и никогда не выходил за рамки внешней вежливости. Этой последней особенности мы еще коснемся.
Рождение науки о жизни
Что же, собственно, сделал Оуэн как ученый? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно хотя бы очень бегло взглянуть на то, что представляла собой биология первой половины XIX века.
Само слово «биология» тогда было молодым. Первое упоминание этого термина в немецкой медицинской литературе относится к 1800 году. В 1802 году два автора – немецкий натуралист Готфрид Рейнольд Тревиранус и французский зоолог Жан Батист Ламарк – независимо друг от друга придали этому термину широкую публичность (трактат Тревирануса прямо так и назывался «Биология, или философия живой природы»). Дело в том, что ничего эквивалентного понятию «биология» до этого не было. В XVIII веке говорили или о зоологии с ботаникой, или о естественной истории, которая включала в себя изучение не только животных и растений, но и минералов. Отдельно существовала физиология, как раз в конце XVIII века достигшая крупных успехов (например, были открыты электрические явления в живых организмах). Вводя новое понятие, Тревиранус и Ламарк хотели сместить устаревшие дисциплинарные границы и создать наконец единую науку о живой природе.
Слово «биология» вошло в английский язык в 1820‑х годах, как раз тогда, когда Оуэн учился. Еще популярнее оно стало в 1830‑х благодаря основателю позитивизма Огюсту Конту, который отводил биологии важное место в своей «позитивной философии» (иначе говоря, в философии, основанной на естественных науках). Однако внутри формирующейся единой науки о жизни сразу обозначилось важное противоречие, вызванное самой природой биологических объектов.
У любого живого организма есть форма и есть некоторый набор функций. Наука о форме называется морфологией, наука о жизненных функциях – физиологией. При этом уже в первой половине XIX века существовали, как существуют и по сей день, биологи, убежденные, что биология должна заниматься только функциями. Немецкий физиолог Карл Людвиг в 1848 году опубликовал статью, в которой призывал вообще отменить морфологию. Людвиг считал, что место морфологии должна полностью занять физиология, которую он понимал как физику и химию живого организма. Только физиология может проникнуть в закономерности устройства животных, рассматривая организм как сложную машину. Морфология же ни на чем не основана и является в лучшем случае художественной забавой.
Позиция морфологов никогда не была настолько крайней. Они во все эпохи прекрасно понимали важность изучения функций, но стояли на том, что форма – это равноправный аспект биологических явлений, требующий отдельного исследования. Все мы знаем, что форма живых организмов, как правило, совершенно не похожа на форму объектов неживой природы. При этом она невероятно многообразна. Скажем, колоссальное разнообразие многоклеточных животных – это в первую очередь именно разнообразие всевозможных форм. Их функции (дыхание, нервная передача и прочие) на этом фоне выглядят куда более едиными.
Раздел морфологии, изучающий форму тел животных, называется сравнительной анатомией. Сравнительные анатомы существовали и в XVIII веке – одним из них был тот самый Джон Хантер, в честь которого получил название Хантеровский музей. Но что-то похожее на общую теорию формы появилось в этой науке только в начале XIX века. Ключевыми фигурами здесь были немецкий поэт и естествоиспытатель Иоганн Вольфганг Гёте (кстати, именно он предложил термин «морфология») и великий французский зоолог Жорж Кювье.
Оуэна, пожалуй, можно назвать учеником Кювье. Они познакомились в 1830 году во время визита Кювье в Лондон. Кювье тогда было 60 лет. Он давно и прочно занимал место самого авторитетного естествоиспытателя в мире (во всяком случае, в области наук о живой природе). С 27‑летним Оуэном, который хорошо знал французский и великолепно разбирался в сравнительной анатомии, они сразу нашли общий язык. Кювье пригласил Оуэна на стажировку в Париж, куда тот и прибыл в следующем году. В этот период он тесно общался с Кювье, слушал его лекции, смотрел его материалы, бывал у него в гостях. В 1832 году Кювье умер, но научить чему-то Оуэна он, несомненно, успел.