Футбол – больше, чем все
Я начал играть в футбол в детском саду. То есть, может быть, даже раньше, но просто то, что играл в детском саду, – помню точно. Шумные подвижные игры воспитательницами не приветствовались. Что, в общем, понятно. Неизвестно, куда полетит и прилетит мяч, бег чреват падениями, сама игра приводит к перевозбуждению. А перевозбужденные дети – это плохо. Идеал любой воспитательницы – порядок и покой, без криков, беготни и необузданных страстей. Тихий час.
Играющие в футбол заранее вызывали подозрение. Как мои друзья, которых трудно забыть, хотя бы потому, что их звали Андрей Пятницкий и Саша Субботин. Точнее, подозрение они вызывали еще до всякой игры, причем по разным причинам. У Пятницкого был вечный насморк, постоянно текло из носа, и уже этим он вызывал раздражение. У Субботина из носа не текло, но он был скандалистом и истериком. Даже в мирное, не футбольное время. Короче говоря, футбол в детском саду жестко пресекался. Может быть, именно это превращало его в настоящую страсть.
Я играл в футбол в школе, в университете и после университета. Во дворе, на пустырях, на асфальте, на земле, на снегу, на гандбольных площадках (ни разу, кстати, не видел, чтоб на них кто-то играл в гандбол), хоккейных коробках, на пляже, в спортзале, в школьных и не школьных коридорах, в классах, комнатах и даже на газонах, которые отдаленно напоминали настоящие футбольные поля.
Мне служили воротами самые разные сооружения – ящики, коробки, два брошенных на землю портфеля, два дерева или два вбитых колышка. И даже настоящие футбольные ворота, из-за своих размеров казавшиеся нереальными.
Я играл в любую погоду и во все времена года. На довольно короткий период хоккей вытеснил желание играть в футбол зимой. Они, футбол и хоккей, вообще были конкурентами в моем детстве и юности. Победил футбол, сегодня это, по-моему, очевидно.
Я играл босиком, в ботинках, тапочках, кедах, сапогах и даже в бутсах. Играл консервной банкой, шишкой, куском льда, мячами всех сортов и размеров: теннисным мячом, мячом для водного поло (с такими отвратительными пупырышками, которые оставляли характерные следы на теле), бесчисленными резиновыми мячами, мячами волейбольными. Мячом якобы футбольным, в который вставлялась резиновая камера с соском, через который камера надувалась, а сосок затем зашнуровывался. Ну и настоящими футбольными мячами, разумеется.
До сих пор, когда я вижу на земле что-нибудь шарообразное, мне невольно хочется испытать его как футбольный снаряд. Попросту говоря, ударить по нему ногой. Впрочем, это вполне естественный соблазн, лишний раз доказывающий, что футбольный инстинкт – базовый, заложенный в нас самой природой.
***
Может быть, поэтому футбол-игра и футбол-зрелище столь родственны друг другу. То есть, по сути дела, они одно и то же. Точнее так: смотреть футбол – почти в него играть. Футбол, увиденный со стороны (и в данном случае неважно, на экране или на стадионе), будоражит, захватывает не меньше и уж точно пробуждает столь же сильные страсти.
Конечно, футбольное поле – сцена. Это очевидно. Для наслаждения пьесой (для увлечения мистерией, если хотите) вовсе не обязательно быть актером. Напротив даже – ведь играют для тебя, а это совсем другое чувство.
Футбол, как всякое настоящее искусство, построен на условностях. Все футбольные аксиомы – размер поля и футбольных ворот, количество игроков, аут, угловой, положение вне игры, все эти разрешения и запреты всегда имеют некоторую долю относительности и несовершенства. И удалить это несовершенство, достичь, так сказать, научной объективности невозможно без вреда для самого футбола. Что так чудесно доказал VAR. Я даже не знаю, с чем это Ви-Эй-Ар можно сравнить. Единственное приличное, хотя и не вполне точное сравнение, которое мне приходит в голову, – это прерванный половой акт. Нет, ну правда…