В гостях у И.А.
Знакомьтесь, девелопер и управляющий партнер инвестиционной компании Fort Group Максим Левченко в сочельник католического Рождества открывает в Доме Мурузи Музей «Полторы комнаты» Иосифа Бродского. Для этого он выкупил соседнюю с коммуналкой поэта квартиру и по совету Михаила Барышникова пригласил для реконструкции пространства культового московского архитектора Александра Бродского.
Создание литературного музея с точки зрения бизнеса так себе инвестиция: вряд ли вы рассчитываете заработать на билетах. Вот и общественность недоумевает: сложно представить, что предприниматель может вложить собственные средства из чистого альтруизма. что вы рассчитываете получить от этого проекта?
Я уже получил — огромный символический капитал. Этот музей стал для меня мощнейшим инструментом саморазвития — целым университетом, где сплелись литература, архитектура, живопись, декоративно-прикладное искусство, история, коммуникация. Сложился такой круг общения, который другими средствами было бы невозможно создать. Кто-то скажет, все ради пиара: смотрите, какой классный парень — взялся за такое дело. Но это не так. Меня вела внутренняя мотивация на расширение и новые знания. Мне всегда хотелось сделать что-то значительное вне коммерческого поля. Желание настолько сильное, что я даже рассматривал политическую деятельность, несколько лет назад баллотировался в ЗакС. Выборы я тогда проиграл и совершенно не жалею.
Действительно! И что было дальше?
Я продолжал искать. Картинная галерея? Невозможно конкурировать с крупными частными и государственными собраниями. Коллекция вроде работ Фаберже? Гигантские затраты! Музей современного искусства? Да, «Гараж» — потрясающее пространство, но неподъемные вложения. И ряд совпадений привел меня к проекту Музея «Полторы комнаты» Иосифа Бродского. У меня получилось найти уникальную историю. Есть такое понятие «право на память» — память о писателях, поэтах, великих людях — и она вся как бы монополизирована государством. А вокруг Бродского вследствие каких-то обстоятельств образовалась лакуна.
Как вы обнаружили это, скажем так, свечение? Ведь с памятью о, пожалуй, самом важном ленинградском поэте ХХ века все и так было хорошо.
Случайно. Мы с друзьями завели традицию вечер пятницы посвящать культурным походам краеведческого, музейного или театрального характера. Однажды, года три назад, на экскурсии по Литейной части мы оказались на Преображенской площади, рассматривали здания и вспомнили, что в Доме Мурузи жил Бродский и вроде бы здесь собирались открыть мемориальный музей. Эта мысль так запала мне в голову, что я стал выяснять сложную судьбу бывшей квартиры поэта. И узнал, что, хотя комнаты принадлежат Фонду создания музея Бродского, для их перевода в статус нежилого помещения требуется выкупить всю квартиру целиком, либо разделить ее («Полторы комнаты» — это только часть коммунальной квартиры, в которой живет соседка Бродского Нина Васильевна. — Прим. ред.).
Фонд основан друзьями поэта в 1999 году: письма о содействии в создании музея писали еще губернатору Владимиру Яковлеву, а потом и Валентине Матвиенко, но музей так официально и не заработал, было проведено лишь несколько мероприятий, экскурсий и концертов.
На эмоциях я написал пост-манифест в фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), мол, вот очередной петербургский тупик — и город уже двадцать лет никак не помогает решить вопрос. Пост прочел искусствовед Михаил Мильчик, друг Иосифа Бродского и создатель того самого Фонда, позвонил мне, мы встретились — так все и началось.
Как вам, человеку из совершенно другой сферы, удалось осуществить двадцатилетнюю мечту литературного Петербурга?
Я решил две фундаментальные проблемы. Во-первых, полным-полно людей, которые не просто помнят Иосифа Бродского, но с ним дружили, ругались, мирились: он для них не памятник, а живой человек. И все переживали, какой будет память о нем, кем и как это будет создано. Основной задачей стало найти компромисс, успокоить всех.
Во-вторых, вопрос с соседкой Ниной Васильевной, которая наотрез отказалась продавать свою часть коммуналки и возмущенно гремела кастрюлями в общей кухне, когда в соседней комнате происходили какие-либо активности. Возможно, это абсолютно верно. И я бы гремел, и вы бы гремели, потому что никому не хочется жить в музее. Человеку нужно личное пространство, а какая может быть жизнь, если к тебе в дом все время ходят туристы. Это любого бы раздражало.