Переиграл и уничтожил
Роман в 8 главах
евгений Понасенков — Абсолютная сенсация 2021 года, историк, специалист по Наполеоновским войнам, тенор, режиссер, блогер, автор «Канала здравого смысла» на Youtube и бессмертных мемов «Ты пойман за руку как дешевка» и «Переиграл и уничтожил». коллекционирует Фаберже, верует в пиджаки, обставляет антиквариатом дворец Мясникова в Петербурге, судится с реконструктором Соколовым и цитирует в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) «Истина полностью и абсолютно создается стилем» Уайльда.
Напевая «Вы так высоко парите, здесь внизу меня не замечая, но я к вам пришла, простите», директор отдела моды Ксения Гощицкая и фэшн-эксперт Ольга Слово пригласили Маэстро на рандеву, а попали как кур в ощип — на жесткий тренинг личностного эстетического роста. Дальнейшее — история.
***
Слово: Евгений, вы интересуете нас как историк и как денди. Ваш безупречный вид интригует — вы идеально выглядите примерно всегда. Как это у вас получается?
Понасенков: Вот именно! И ладно бы речь шла о глянцевом персонаже, который нежится себе в ванночке где-нибудь в Майами! Но выглядеть хорошо, отбиваясь от тысяч малоадекватных сограждан, например, от алкашей-реконструкторов, которые носили водку расчленителю Соколову... Плюс, извините, уже пятнадцать лет я сплю по четыре часа в сутки. Я пишу, я работаю над своей монографией, я занимаюсь еще и тем, что называется «права человека». Что в России, в общем, почти бессмысленная работа. Но я не болтологию практикую — я конкретных людей спасаю. Дело надо найти, рассмотреть, найти юриста, проконтролировать, иногда задействовать связи. И вот в ситуации постоянной борьбы, часто физической, с маргиналами и подонками еще и выглядеть хорошо — да, это действительно нечто феноменальное.
Гощицкая: У вас очень красивое кольцо. Черепа, изумруд, бриллианты. Век XVIII? Редко встретишь мужчину, который умеет такое носить.
Понасенков: И дело не только в этом. Вы наденьте то же самое на кого-то другого...
Гощицкая: Наверное, это невозможно...
Понасенков: Да, это будет бардак!
Слово: Я заметила за вами такую черту — вы очень хорошо понимаете, из чего складывается образ. Одним своим видом вы пишете историю про детали: не только костюм, но и кольца, туфли, галстук.
Понасенков: Прежде всего, я никогда в жизни не задумывался над тем, что вы называете «образ» и «имидж». Хотя это, в общем-то, в переводе с английского одно и то же. Если бы я специально об этом думал и что-то намеренно выстраивал, то я, совершенно уверен, был бы вам неинтересен. И этой необычности, о которой вы говорите, не было бы. Все, что я проявляю вовне, — это прямое, ежесекундное и сиюминутное следствие моих внутренних переживаний, мыслей, идей.
И, надо сказать, поскольку я сформировал для себя образ мира и представление о мире очень-очень рано, уже лет в 12–13, и до сих пор его не изменил, а только обосновываю, укрепляю, развиваю, расширяю, — все это стало чем-то бо´льшим, чем какие-то отдельные элементы. Это стало стилем. Моим стилем! Но я повторяю: все это ни на одну секунду не специально. Ни жесты, ни платочки — ничего нарочно я никогда не придумываю. Более того, у меня на это нет ни желания, ни времени: мой характер, моя натура — это импульс. Я очень импульсивный человек! Но при этом я никогда не был человеком настроения. Все, что я делаю, — это в рамках моих принципов и очень четкой картины мира. В том числе научного.
Слово: Познакомьте нас со своей картиной мира поближе, пожалуйста.
Понасенков: Вы знаете, я считаю, самое важное — это объединять знания, которые нам предоставляют научные дисциплины, с искусством. Я ведь не только историк и правозащитник, но и режиссер, и тенор. И как режиссер я ставил, вы знаете, и в Большом театре, в том числе спектакль к 70-летию Елены Образцовой, великой оперной певицы, и в Центре Мейерхольда, и по приглашению правительства Италии снимал фильм «Мистерия Неаполитанского залива». И в каждом случае я действую по одному принципу: я никогда не поручаю артистам, даже великим оперным певцам, того, что я не смог бы сделать сам. Если я не могу в определенной мизансцене что-то спеть, значит, не поручаю. Но если я, ученый, историк, могу что-то спеть, допустим, сидя или лежа, значит профессиональный артист, тем более с мировым именем, обязан это сделать. И в этом, кстати говоря, очень меня поддерживает мой друг Пласидо Доминго, который разделяет абсолютно эту же концепцию взаимодействия артиста и режиссера.
Слово: Вы ставили в Большом!
Понасенков: Так органично и биографически сложилось, что я объединяю в себе знания в области науки и искусства, и это все как бы процветает во мне сквозь мимику, жесты, поступки. Все, что вы сейчас перед собой видите, это синтез того и другого. Практически все 7 миллиардов человек на земле живут без этого синтеза. Есть, впрочем, и замечательные люди, которые существуют в стилистике только одного занятия, одной профессии. А для меня это скучно.
Гощицкая: Евгений, у меня чисто научный интерес — как к вам пришло осознание важности синтеза?
Понасенков: Это формировалось постепенно. Прежде всего таким надо родиться. Любой нейрофизиолог вам скажет, что все таланты и вообще индивидуальность определяются полями и подполями головного мозга. И вы никогда не сможете прыгнуть выше, что называется, потолка, заложенного вам природой. Если у вас интересный сложный мозг — если это так получилось в рамках так называемой индивидуальной изменчивости головного мозга, — то вам предстоит следующая стадия. Это его наполнение! И важно, чтобы семья обладала таким культурным уровнем, что родители смогли бы вам, ребенку, передать информацию о главных элементах цивилизации. И это необязательно что-то невероятно вычурное, тонкое, своеобразное, нет! Всего лишь основа — и уже достаточно. И в этом смысле мне повезло.
Кроме того, я всегда имел полную свободу деятельности. Я был абсолютно не ограничен в том, что я делаю, думаю, чувствую. У меня никогда не было такого диктатора-родителя. И сочетание культурного уровня и свободы позволило мне напитаться самостоятельно. Мои родители не были поклонниками, допустим, такого сложного кинематографа, как у Лукино Висконти. А я большой поклонник и один из главных специалистов по его творчеству, и снял документальный фильм о Висконти, и коллекционирую предметы, связанные с Лукино.
Гощицкая: Висконти эстетизировал каждый миллиметр своей картины.
Понасенков: Я называю Висконти душеприказчиком Европы. Он многое вобрал в себя и многое обобщил! Не только европейское искусство за все столетия нашей цивилизации, но и переживания лучших людей этой цивилизации. В основе сюжетов его фильмов — трагедии аристократических семей: любовные, семейные, психологические, социальные, эстетические, возрастные. Если художник Возрождения формулировал эти темы в статичной картине, то Висконти, став кинорежиссером, сформулировал их в имитации жизни — в картинке подвижной. Потому он и велик. Допустим, Rocco e i suoi fratelli («Рокко и его братья») — этот фильм принадлежит неореалистическому этапу творчества Висконти до «Леопарда», до игры в формальный эстетизм. И это фильм фактически про низы общества! Но каждый его кадр Висконти создает как произведение художника Высокого Возрождения. Сцена Алена Делона в ду´ше, где самый нищий душ и одна просто металлическая трубка, но при этом рассеивающийся свет, выстроенная композиция, правильный артист — и мы получаем свет Джотто и кадр уровня Леонардо.
Я считаю, нельзя тратить жизнь ни на что другое, кроме как на самое лучшее. Самое лучшее в режиссуре — Висконти. Величайшее личностное достижение в мировой истории — Наполеон Бонапарт. Самый великий оперный артист — Пласидо Доминго. Потому что это величайший тенор, изумительный баритон, великий драматический актер и выдающийся дирижер.
Слово: А самый великий историк — очевидно Евгений Понасенков...
Понасенков: И совершенно верно. Потому что я интересуюсь всем самым совершенным. Когда я опаздываю куда-то, уже выбегая из дома, я вдруг застываю часа на три у зеркала начала XVIII века. Я просто не могу расстаться с этим удивительным человеком! Я действительно наслаждаюсь его присутствием...
Гощицкая: По-моему, это счастье...