Dreamworks
Первый голос
С тех пор как шесть лет назад она вместе с Николя Саркози покинула Елисейский дворец, французы все чаще вспоминают о ней с ностальгической нежностью и даже грустью. Все-таки за всю историю Пятой республики у них никогда не было такой Первой дамы: топ-модели, певицы, поэтессы, друга ювелирного дома Bulgari и прочая, и прочая. Карла Бруни не из тех женщин, кого можно легко забыть. Рождение дочери, как и новые президентские выборы во Франции, не смогли остановить ее в желании выступать с концертами, выпускать альбомы и сочинять новые песни.
Вообще-то она итальянка, хотя всю жизнь прожила в Париже. И мама у нее итальянка, и тот, кого она считала долгие годы своим отцом, и тот, который им в действительности был, – все родом из Италии. Запутанная история в духе семейных романов. Но что делать? Жизнь! Карла похожа на всех зеленоглазых женщин с портретов итальянского Возрождения. Только красивее. Вполне могла бы позировать для какой-нибудь «Дамы с горностаем». А как бы ей пошли все эти тяжелые наряды, увесистые украшения, неподъемные шлейфы и мантии! В своей модельной юности она немало их перемерила во время модных показов. Модельеры любили выпускать ее под финал шоу в образе непорочной невесты, закутанной в шелка, с флердоранжем на голове и букетиком в руках. В жизни она, похоже, сроду этого ничего не надевала. Всегда в джинсах и майке. И свадебного наряда у нее не было. Они и с Николя Саркози расписались по-простому в мэрии. Без всякой фаты и, кажется, даже без свидетелей. Быстро и деловито, как все, что Карла делает, когда речь не идет о ее творчестве. По большому счету сейчас ее интересует только это, и говорить она может только о своих песнях и альбомах. И если очень попросят – то еще о Bulgari, в чьих украшениях она постоянно появляется, как раз с тех пор, как ее муж покинул Елисейский дворец.
Вначале о песнях. Карла – классическая бардесса. То, что называется «девушка с гитарой». Такие иногда поют в подземных переходах или ходят по электричкам. Длинные волосы, блуждающая улыбка, нежный, негромкий голос, какие-то нехитрые рифмы и несложные аккорды. Если бы знала русский, ей бы подошла любовная лирика Новеллы Матвеевой. Что-то такое тихое, кроткое, бубнящее и усыпляющее, как осенний дождь, стучащий по крыше. Без надрыва и громких претензий на какой-то вокал или философские глубины. Но мило. Другого слова, наверное, и не подберешь. Вообще, при личном общении с Карлой удивляешься отсутствию всякой позы и пафоса. Можно счесть это за породу – ее итальянская родословная насчитывает несколько поколений аристократов. А можно и за ум – в конце концов, не так часто бывшие модели становятся первыми дамами Франции.
Из ближайших предшественниц на французской эстраде можно смело назвать Джейн Биркин, хотя Карла ее имени никогда не упоминает. Та тоже большой мастер шептать в микрофон. Но не надо забывать, что все эти стоны и шепоты ей поначалу аранжировал сам Серж Генсбур, да и после развода с ним Джейн редко оставалась одна. Рядом всегда были талантливые мужчины, готовые написать для нее песни, а если надо, спеть с ней, а то и вместо нее. Достаточно вспомнить самый ее успешный альбом Rendez-vous, целиком состоящий из дуэтов с музыкантами разных поколений – от Паоло Конте до Брайана Молко. Если любимая роль Джейн – патронесса всех одиноких, отверженных и несчастных, то у Карлы совсем другой репертуар. Во-первых, она поет преимущественно песни собственного сочинения. А во-вторых, мужчины ей нужны не на сцене, а в зале. Она поет для них. Она не спешит озвучить на весь мир свои страдания и страсти. Она тут для того, чтобы утешать, отвлекать, развлекать. Она певица тихих, доступных радостей и поэт скромных, домашних удовольствий. При этом ее голос не дребезжит, как больной хрусталь в бабушкином буфете, а тихо и бесконечно льется, как вода из крана, который позабыли закрыть.
Она никогда не стонет и не жалуется, а только кротко воркует и припоминает что-то бесконечно родное, близкое и знакомое. Вот почему лучше всего слушать Карлу вечером одному в пустом доме с бокалом хорошего вина. Вот почему она давно стала любимой дивой нашего Relax FM. Впрочем, все знают, что эта нежная голубица в любой момент может обернуться то хищницей, «пожирательницей чужих мужей», как о ней написала в своем романе ее давняя соперница Жюстин Леви, то идеально воспитанной и любезной немнословной хозяйкой Елисейского дворца. Карла многолика и неуловима. И нет такого вопроса, на который бы у нее не нашлось мгновенного ответа. И нет такой колкости, на которую она не ответила бы безмятежной, обворожительной улыбкой.
Как хотелось в свое время настырной американке Барбаре Уолтерс застать Карлу врасплох своим дотошным расследованием ее связи с Миком Джаггером и Эриком Клэптоном. Как она задыхалась, подбирала слова и неопровержимые улики… Все по нулям. Карла лишь снисходительно улыбнулась: «Ну что вы, мадам! Когда мы сошлись с Николя, мне было уже сорок. И у мужа, и у меня за плечами была целая жизнь. Наверное, было бы странно, если бы в ней не было других людей».
Или когда накануне первого государственного визита Саркози в Великобританию один из аукционных домов Лондона выставил на продажу ее фотографии ню и вся желтая пресса распечатала их в размер своих газетных полос: вот, мол, смотрите, как выглядит первая дама Франции а-ля натюрель. И что Карла? Никакой реакции. Взглянула мельком, близоруко прищурилась: «А что, я, кажется, была ничего?» И побежала переодеваться к королевскому банкету в Букингемском дворце.
На месте французов я бы проголосовал за Саркози только ради того, чтобы чаще видеть ее на газетных полосах и телеэкранах. Но они выбрали Олланда – возможно, из одной вековой ненависти третьего сословия ко всем богатым, успешным и красивым. Но при этом сама Карла в список прегрешений Саркози никогда не входила. Ему только однажды вменили в вину, что он всем сотрудникам своей администрации подарил по ее диску Comme si de rien n’était («Как ни в чем не бывало»). Причем куплены они были не из представительских президентских сумм, а на кровные, честно заработанные евро. И на свои наряды во время официальных визитов и приемов Карла государственный бюджет не транжирила. Модные дома ее одевали по старой памяти бесплатно. Ведь лучшей рекламы нельзя себе и вообразить.