Санкт-Петербургский университетНаука
«Чтобы быть счастливым, надо заниматься любимым делом»
Директор Института трансляционной биомедицины СПбГУ Рауль Гайнетдинов в школьные годы решил стать врачом-исследователем, а через несколько десятилетий оказался в авангарде создания новых подходов к лечению заболеваний мозга.
Сегодня Рауль Радикович Гайнетдинов, заведующий лабораторией нейробиологии и молекулярной фармакологии Санкт-Петербургского университета, является одним из лидеров в изучении системы дофамина и недавно открытых рецепторов следовых аминов. В рамках своих исследований ученый разрабатывает лекарства для лечения психиатрических и неврологических заболеваний: шизофрении, депрессии, болезни Паркинсона и многих других. Нейробиолог также сотрудничает с фармакологическими компаниями разных стран и помогает им выводить на рынок инновационные препараты, способные без побочных эффектов устранять проявление психозов у пациентов с болезнями мозга.
В интервью журналу «Санкт-Петербургский университет» Рауль Гайнетдинов рассказал, чему учился у нобелевского лауреата Роберта Лефковица, почему вернулся в Россию спустя почти 20 лет работы за границей и в чем заключается его личный секрет счастья.
— Рауль Радикович, о какой профессии вы мечтали в юные годы?
— Я родился в семье врачей и с детства был вовлечен в медицину. Всегда считал, что буду заниматься только ей. Однако все мои родные были практикующими врачами, а мне хотелось чего-то более творческого, хотелось заниматься именно исследованиями. Уже тогда я думал о том, чтобы работать в экспериментальной медицине, хотя еще не понимал, как смогу реализовать эту идею на практике. Я знал, что пойду в медицинский вуз, но буду не обычным врачом, а именно врачом-исследователем.
— И вы успешно осуществили эту мечту: сначала окончили Второй Московский медицинский институт, а затем получили степень кандидата медицинских наук в Российской академии медицинских наук. Продолжить научную работу вы решили в постдокторантуре Университета Дьюка в США. Почему сделали такой выбор?
— В 1992 году я защитил кандидатскую диссертацию и искал возможности заниматься наукой в России. Довольно длительное время пытался остаться в стране, но, к сожалению, тогда наблюдался серьезный недостаток финансирования научной сферы. К тому же не было возможности применять в исследованиях новые молекулярно-биологические и химические методы. В 1996 году я понял, что не могу так работать, и написал письмо мировому специалисту в области изучения дофамина, моему будущему учителю профессору Марку Карону, с которым тогда уже был знаком. Он сразу пригласил меня в качестве постдока в Университет Дьюка. Таким образом я, а также моя жена и одновременно ближайшая коллега Татьяна Сотникова оказались в Америке и приступили к исследованиям.
— Как работа в США отразилась на вашем научном пути?
— Я получил там огромнейший исследовательский опыт. Все благодаря тому, что вошел в команду двух великих людей, самых уважаемых биохимиков в мире — уже упомянутого мной Марка Карона и будущего нобелевского лауреата Роберта Лефковица (получил премию по химии «за исследования рецепторов, связанных с G-белками» в 2012 году. — Прим. ред.). Я многому у них научился, даже манере общения.
К тому же когда я приехал в Америку, там произошла геномная революция: фармакологи получили возможность работать с нокаутными мышами и крысами — такими, у которых выключены определенные гены. Марк Карон как один из самых передовых ученых быстро организовал виварий с большим количеством таких линий животных. В лаборатории ученого не хватало человека, который бы разбирался в специфике работы с ними. И я занял это место, так как в России получил нужные навыки. Мои знания помогли мне быстро включиться в тематику исследований, и я смог подробно изучать генетически измененных мышей и крыс.
При этом параллельно научился работать и с клеточными культурами. Благодаря коллегам по лаборатории освоил множество биохимических и молекулярных технологий.
— Вы проработали в Университете Дьюка 12 лет, а после перешли в Итальянский технологический институт в Генуе. Почему решили переехать в Италию?
— В Америке нам с Татьяной было неуютно. Работать там, конечно, хорошо, а вот стиль жизни, культура не подходили. Я еще с 1996 года думал: немного поработаю в США и вернусь в Россию. Шутил, что просто раз в году уезжаю в командировку в Америку на 11 месяцев. Так прошло 12 лет, и тогда мы с женой решили переехать.
Приехать обратно в Россию, к сожалению, по-прежнему было невозможно — в 2008 году в стране еще не появились условия для того, чтобы полноценно вести научную работу. Так что мы стали искать место, которое было хотя бы ближе к дому, чем США. Так и оказались в Италии. В Генуе как раз открылся технологический институт, аналог «Сколково», и меня пригласили туда работать.
— Там в качестве ведущего исследователя отдела нейронаук и технологий мозга вы вели научные проекты на протяжении нескольких лет, а в 2013 году наконец достигли своей цели и вернулись в Россию. Как это случилось?
— Уже когда я работал в Италии, в России появились перспективы для работы на мировом уровне. Мне поступили предложения из Российского научного фонда и «Сколково», а ректор Санкт-Петербургского университета Николай Михайлович Кропачев пригласил меня в СПбГУ. Очень скоро Университет стал для меня родным местом, как и Петербург, в который я по-настоящему влюбился.
Некоторое время я параллельно был профессором в «Сколково», ездил туда читать лекции. Но основную работу с тех пор веду в Санкт-Петербургском университете. И до сих пор рад заниматься наукой здесь! Именно в СПбГУ я получил серьезную поддержку: для моих исследований создали лабораторию нейронаук и молекулярной фармакологии и построили виварий для нокаутных мышей. Мне обеспечили идеальные условия для ведения научных проектов с соблюдением всех мировых стандартов.
— Бытует мнение, что сегодня за границей ученые могут рассчитывать на лучшие условия работы, нежели в России. По вашему опыту, это действительно так?
— Если говорить об Америке, то сейчас там условия для научных исследований меняются в худшую сторону. В 1996 году, когда я только приехал в США, там действительно был научный рай. Но в настоящее время в стране снизились объемы финансирования научной сферы, поэтому ученым становится все труднее. Я же, работая в старейшем университете России, сегодня имею возможность в полной мере реализовывать научный потенциал, причем даже в лучших условиях, чем были у меня в американской лаборатории.
— В Институте трансляционной биомедицины СПбГУ вы продолжаете свои многолетние исследования дофамина и рецепторов следовых аминов. Когда и почему ваш научный интерес обратился именно к ним?
— Меня привлек дофамин, потому что это гормон удовольствия, движения, внимания, а еще он участник огромного количества заболеваний мозга. Например, при шизофрении много дофамина, при паркинсонизме — мало, при депрессии также происходят изменения в системе дофамина.
Изучением этого гормона я занялся еще во время обучения в Институте фармакологии Российской академии медицинских наук. Моим научным руководителем там был Кирилл Сергеевич Раевский, самый передовой в России специалист в области исследования антипсихотиков — веществ, которые блокируют один из подтипов дофаминовых рецепторов, за счет чего снижают избыточное воздействие дофамина на нейроны в головном мозге. Вместе с Кириллом Сергеевичем в рамках моей кандидатской диссертации мы искали новые антипсихотики, у которых не было бы побочных эффектов, в отличие от тяжелых препаратов вроде галоперидола. Впоследствии научный руководитель познакомил меня с лучшими зарубежными профессорами, которые тоже исследовали дофамин. От них я получил колоссальное количество знаний и еще сильнее увлекся дофаминовой системой. А когда я был в Америке в Университете Дьюка, ученые открыли рецепторы следовых аминов — «двоюродных братьев» дофамина и серотонина. Эти вещества долгое время оставались неизученными, потому что научное сообщество не знало, что в организме существуют рецепторы для них. В 2001 году все изменилось, и команда, совершившая открытие, обратилась к моим американским учителям за помощью, потому что они были лучшими специалистами в мире по рецепторам. Марк Карон и Роберт Лефковиц попросили меня заняться экспериментами. Так я и начал изучать, как работают рецепторы следовых аминов. Позже эти исследования «переехали» со мой в Италию, а затем и в Россию. Сегодня на основе данных, полученных в рамках тех работ, мы совместно с отечественными и зарубежными коллегами разрабатываем лекарства нового поколения для лечения заболеваний мозга.
— Какие глобальные цели ставите перед собой в этом направлении?
— Прежде всего, конечно, создать лекарства. Первое из них уже находится на третьей стадии клинических испытаний в Японии и Америке, то есть практически готово к выходу на рынок. Это антипсихотик, который воздействует на один из шести рецепторов следовых аминов, активных в организме человека, — TAAR1. Препарат не вызывает побочных эффектов и предназначен для устранения психозов при многих заболеваниях мозга, в том числе при депрессии, тревожности, шизофрении, болезни Паркинсона и болезни Альцгеймера. В зависимости от финансирования он может стать доступным на зарубежном рынке года через два-три.
Кроме того, научная группа, которой я руковожу в СПбГУ, сотрудничает с несколькими российскими фармакологическими компаниями. Правда, внедрение новых подходов к лечению болезней мозга в России идет медленнее. Для создания, тестирования и выведения инновационных лекарств на рынок требуются инвесторы, но отечественные фирмы пока опасаются вкладывать деньги в совершенно новые препараты. У них еще нет уверенности, что инвестиции окупятся. К тому же наши фармакологические компании не настолько большие, чтобы рисковать деньгами. Поэтому они выбирают более безопасный путь и работают с уже известными лекарствами. Тем не менее мы продвигаемся в работе по выводу препаратов, воздействующих на TAAR1, на рынок и сотрудничаем по этому направлению с небольшими фирмами, например с компанией «Экселлена».
Помимо этого, мы ищем партнеров, которые готовы финансировать наши исследования остальных пяти рецепторов следовых аминов. Мы изучаем, как они участвуют в развитии психиатрических и нейродегенеративных заболеваний и могут ли стать мишенями для новых поколений лекарств. В этой области наша научная группа является абсолютным лидером, в том числе по числу научных публикаций.
— За открытия, позволившие создать принципиально новые подходы для лекарственного лечения заболеваний мозга, в прошлом году вам присудили национальную премию «Вызов» в номинации «Ученый года». Повлияла ли эта награда на вашу работу?
— Да, появилась возможность привлечь внимание общественности и российского бизнеса к нашим разработкам. Удалось начать переговоры с одной крупной компанией насчет возможного сотрудничества.
— Уже более 30 лет вы занимаетесь наукой. Не возникало ли у вас когда-либо желания сменить область деятельности?
— Никогда. Еще с тринадцати лет я знал, что буду врачом-исследователем. Даже в голову не приходило, что могу заниматься чем-то еще.
— А что вы любите делать в свободное от исследований время?
— Мне нравится общаться с друзьями, играть в шахматы. А еще я люблю ездить на рыбалку.
— Вы производите впечатление по-настоящему счастливого человека. Возможно, потому что хорошо знаете, что такое счастье с нейробиологической точки зрения. В чем ваш личный секрет счастья?
— Во-первых, чтобы быть счастливым, надо заниматься любимым делом. Во-вторых, нужно стараться поднимать себе уровень дофамина и получать от жизни больше удовольствия.
Рауль Радикович Гайнетдинов
Научный руководитель Клиники высоких медицинских технологий имени Н. И. Пирогова СПбГУ, заведующий лабораторией нейробиологии и молекулярной фармакологии Университета.
В 1988 году окончил Второй Московский медицинский институт (Российский национальный исследовательский медицинский университет), в 1992 году защитил кандидатскую диссертацию в Институте фармакологии Российской академии медицинских наук (РАМН). До 1996 года являлся научным сотрудником РАМН.
С 1996 года вел исследования в США, с 2008-го — в Италии. В 2013 году по приглашению ректора начал работать в Санкт-Петербургском университете. При поддержке СПбГУ создал современный виварий, в который перевез из Италии коллекцию генетически измененных животных для проведения исследований с соблюдением мировых стандартов.
С 2015 года возглавляет Институт трансляционной биомедицины СПбГУ, где ученые, используя последние достижения генетики и молекулярной биологии, занимаются разработкой новых лекарственных средств для лечения заболеваний мозга.
Является автором 14 патентов и более чем 300 научных статей, опубликованных в ведущих научных журналах мира, включая Science, Nature, Cell и Proceedings of the National Academy of Sciences. Консультирует ряд международных фармацевтических компаний. Трижды входил в список самых высокоцитируемых ученых мира Web of Science Highly Cited Researchers в области фармакологии и токсикологии.
В декабре 2022 года удостоен благодарности президента РФ за многолетнюю добросовестную работу и заслуги в научно-педагогической деятельности. В 2023 году стал лауреатом национальной премии «Вызов» в номинации «Ученый года» за открытие принципиально новых лекарственных подходов к лечению болезней мозга.
Институт трансляционной биомедицины СПбГУ
Занимается изучением нейрохимических основ поведения, разработкой новых фармакологических веществ для терапии психических и нейродегенеративных заболеваний, оптимизацией алгоритмов нейропротезирования для их более успешного внедрения в медицинскую практику и многим другим.
В состав института входят восемь лабораторий: лаборатория нейробиологии и молекулярной фармакологии, лаборатория нейропротезов, лаборатория биологической психиатрии, лаборатория биологии синапсов, центр трансгенеза и редактирования генома, лаборатория биологии амилоидов, группа вычислительной биологии и центр алгоритмической биотехнологии.
Ученые Института трансляционной биомедицины СПбГУ выяснили, что блокирование работы одного из рецепторов следовых аминов — TAAR5 — приводит к снижению уровня тревожности и, вероятно, устраняет депрессию. Как им это удалось, читайте в материале «Мишень для антидепрессанта» в журнале «Санкт-Петербургский университет» № 5 за 2021 год
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl