Рома Декабрев: Очередная попытка выстроить новую искренность, вероятнее всего, окажется лишь новой имитацией искренности
Рома Декабрев, может быть, последний современный российский прозаик, который стоит на посту и блюдет принципы постмодернизма. Скажете, постмодернизм не моден, не актуален, всем прискучил? Разве вам не интересны тонкие игры автора с читателем, сложные символы, многослойные сюжеты? Рома Декабрев рассказал «Снобу», почему рано провожать постмодернизм и как поиск персональной истины помогает обретать новые смыслы и стили.
Рома, вышел ваш новый роман «Под синим солнцем». В связи с этим хотелось бы спросить о «синдроме второго романа», когда после успеха первой книги вторая воспринимается как заведомый повтор. Чем «Под синим солнцем» концептуально отличается от вашего дебютного романа «Гнездо синицы»?
Сразу скажу, что работа над романом «Под синим солнцем» началась раньше, а идея «Гнезда синицы» зародилась в процессе, как путевые заметки одного из персонажей. Я не ставил перед собой задачу написать нечто совершенно иное. По сути, перед нами дилогия, но даже при большом количестве очевидных точек соприкосновения произведения различаются по темпу, механике, степени вовлеченности автора. Если в «Гнезде» упор сделан на игровой форме, то в «Под синим солнцем» в центре, конечно, символы. По задумке динамика сосредоточена не в фабульной плоскости, а именно в символьной; движениями персонажей управляют не мотивы и причинно-следственные связи, а информационные ярлыки.
Я помню, что в «Гнезде синицы» была такая литературная игра с читателем: прием «ненадежного рассказчика», когда память главного героя разрушается и далеко не сразу становится понятно, о чем речь. Насколько сложно было воспроизвести такой прием?
Не очень сложно. Я бы не сказал, что это какой-то специфичный литературный прием. Как мне кажется, метаморфозы, а именно разрушение, наслоения, различного рода подтасовки, — вполне естественные процессы для нашей памяти, которая не пребывает в статике, как, например, у компьютеров, но является скорее динамической системой. Я лишь предпринял попытку зафиксировать эти метаморфозы через подражание сноподобным, то есть подобным снам, образам.