“Я обрела свой род и саму себя”
Пять лет ушло у жительницы подмосковного Троицка Евгении Кожиновой на то, чтобы найти своего деда, о котором ничего не было известно, кроме имени и предположительной фамилии. Поиски привели ее в Израиль, где она познакомилась с родным дядей и побывала на дедушкиной могиле. Зачем ей это было нужно?
Моя жизнь выглядела благополучной: я перебралась из Молдавии, где окончила школу, сначала в Волгоград к отцу, потом в Москву, встретила мужчину мечты и вышла за него, с мужем мы создали интернет-магазин, родили и растим троих дочерей. Но при этом я всегда ощущала, что словно чего-то важного мне не хватает. С самого детства: я чувствовала в груди пустоту, в которую уходила энергия, сила, жизнь. Иногда я проваливалась в состояние космического вакуума на несколько дней. Чтобы вынырнуть, мне необходим был кто-то рядом. Я чувствовала себя живой, только когда слышала от других, что я нужна, что меня любят.
Несколько лет назад я стала заниматься саморазвитием, прошла психотерапию, узнала о семейных сценариях и задумалась: может, эта пустота даже не моя? Я начала расспрашивать маму. Оказалось, тема брошенности тянется уже несколько поколений: мужчины уходили из семей, исчезали из жизни детей. Моя бабушка Мария вообще выросла в приемной семье: ее мать умерла в родах, отец был расстрелян после революции. Из-за этого Мария не смогла официально выйти замуж за отца моей мамы: он был еврей, и строгая родня ему не разрешила жениться на женщине, в чьей национальности нет уверенности. Так что мама своего отца почти не знала. Я тоже росла без отца: родители развелись, когда мне было семь. Папа вернулся в свой родной Волгоград, иногда звонил, а в мои 17 лет позвал меня к себе, чтобы я получила образование в России. Но мы постоянно ругались, он сильно пил. Кстати, он тоже брошенный: его отец ушел из семьи, когда он был маленьким.
Что стало с моим дедом, мама не знала, только обронила как-то, что была на суде по поводу алиментов и бросилась к нему, но он ее оттолкнул. Ей было 4 года. Тогда же Мария запретила всем родным и знакомым упоминать о нем: когда девочке говорили, что она похожа на отца, у нее шла носом кровь. Вся эта история была окутана молчанием, запретом, тайной. Что делать, я не понимала, и продолжала жить со своей «дырой в груди».
Тема еврейского дедушки всплыла, когда после свадьбы мы с мужем отправились в путешествие в Нетанию. Там мы гостили у моего друга Левы, и я в шутку обмолвилась, что если меня поскрести, то найдется еврейская кровь: по семейным легендам дед еврей, хотя доказательств нет. Лева принялся убеждать меня начать поиски.