Одной правой
Имя Ивана Леонова вписано в Книгу рекордов Гиннесса: он единственный летчик Второй Мировой, летавший на боевом самолете с протезом вместо руки. Всего на его счету 110 боевых вылетов и 8 сбитых вражеских самолетов, еще больше полусотни вылетов он сделал с одной рукой. «Огонек» поговорил с уникальным летчиком
Его именем названы улицы в Орле и в Пекине, но живет он в Туле. На кителе награды теснятся в несколько рядов. Надевает его Иван Антонович нечасто — все-таки годы (недавно отметил 95-летие), но стоит начать рассказывать о войне, и он преображается на глазах. Казалось — минуту назад ворчал про давление и погоду, а тут и глаза горят, и голос тверже.
— Из всех фашистских машин, что я сбил, главная победа для меня — это, конечно, «Юнкерс-88». Не потому что первый, просто намучался с ним,— вспоминает ветеран.— Это ведь очень быстрая машина, хоть и бомбардировщик. К тому же хорошо вооруженная: пушки и турель с пулеметами защищают его со всех сторон. Хрена с два к нему подберешься. Но мне повезло — набрал свечу, а потом через боевой разворот резко выскочил ему прямо под пузо. Со всех гашеток стреляю — вижу, что попал, точно попал, а этому «юнкерсу» хоть бы хны — как шел, так и идет. Я еще очередь. Смотрю, задымился. Сначала небольшой такой черный дымок, потом сильнее, и вдруг весь правый борт охватило пламя. Парашютисты один за другим попрыгали, а самолет загудел и рухнул.
За тот бой Леонов получил орден Красного Знамени сразу же после приземления — комполка снял свой и вручил, не дожидаясь, пока представление к награде утвердят в инстанциях. В дни ожесточенных боев далеко не все летчики успевали получить медали и ордена: когда награды приходили в полк, зачастую самих героев уже в живых не было.
«Повезло»
Иван Леонов, выходец из крестьянской семьи, начавший путь в небо в аэроклубе Осоавиахима, на фронте оказался не сразу. 22 июня 1941-го он вместе с однокурсниками Армавирского летного военного училища написал рапорт о переводе в действующую армию. Однако вместо передовой их отправили в глубокий тыл — на границу с Маньчжурией, где готовили еще несколько месяцев.
— Повезло,— сегодня говорит ветеран.— Те, кто обучался по ускоренной программе «взлет-посадка», долго не летали: для немецких асов они были легкой добычей — из тех, кто начинал воевать в 41-м, через год в живых остались единицы. Нас же учили инструкторы с боевым опытом, прошедшие Испанию и финскую войну. Поэтому и подготовка была серьезная: отрабатывали сложные маневры, умение работать в группе, стреляли по конусам и по щитам.
Всего за год боевых действий Иван Леонов освоил несколько типов самолетов и мог судить о летных качествах и нашей авиатехники, и американской, поступающей по ленд-лизу.
— Вначале я летал на ЛаГГ-3, их приняли на вооружение перед самой войной. Хороший и мощный истребитель, но с большим радиусом виража — больше 16 секунд надо было, чтобы развернуться на 360 градусов. К тому же тяжелый: металла не хватало, обшивку делали из древесины — сосны, нескольких слоев березового шпона и фанеры. А вот осенью 42-го к нам в полк поступили американские «аэрокобры», у них мотор необычно был расположен — сзади кабины летчика. Я буквально ошалел от того, какое легкое управление: этих «американцев» пальчиком можно пилотировать, представляете?
А самым массовым советским истребителем в начале войны был И-16 (летчики между собой называли его «ишачок» за невысокую скорость) с максимальной высотой полета всего 4 тысячи метров — бомбардировщики люфтваффе уже летали выше 5 километров и были, по сути, недосягаемы для нашей истребительной авиации. Ситуация поменялась, когда Красная армия получила новые Ла-5, которые могли подниматься на 5 и даже на 6 километров. Одна из таких машин досталась лейтенанту Леонову.
— Переучиваться было непросто, но в бою огневую мощь и маневренность этой машины мы оценили. По тем временам Ла-5 еще не довели до ума, но по скоростному режиму он уже превосходил «фоккеры»: стало возможным сражаться на равных. Так скажу: если бы на эту машину тогда поставили мотор с непосредственным впрыском топлива, то Ла-5 стал бы лучшим самолетом Второй мировой. Скажем, я потом на «дугласах» летал, их у нас еще называли «бостоны», так вот они уступают Ла-5.
За новыми Ла-5 летчики отправлялись на авиазавод под Горьким. Прилетали, получали, обкатывали. Иван Антонович признается: когда первый раз садился за штурвал самолета, только вышедшего из цеха, сразу чувствовал характер машины. Такой контакт с «аппаратом» как-то раз не сложился, и тогда Леонов даже попросил командира эскадрильи поменяться самолетом с другим летчиком. А уже под конец войны в одной такой командировке за новыми самолетами случилась трагедия из тех, о которых было не принято рассказывать в сводках Совинформбюро.