«Эту картину я снимал на ощупь»
В конце года на телеканале «Россия 1» выйдет 11-серийный телефильм Сергея Урсуляка «Ненастье» по роману Алексея Иванова. Время действия — 90-е годы в России. С режиссером «Огонек» поговорил о том, какой урок можно сегодня извлечь из 90-х
Роман «Ненастье» Алексея Иванова написан в 2015 году. Ветеран афганской войны по имени Герман (его в сериале играет Александр Яценко) работает водителем инкассаторской машины в городе-миллионнике Батуеве (в нем угадывается Екатеринбург). Однажды, воспользовавшись халатностью охранников, своих бывших сослуживцев, он похищает выручку торгового центра, становясь обладателем 100 млн рублей. Попутно герой вспоминает события, которые пришлось пережить. Участие в афганской войне, создание союза ветеранов, превращение боевого братства в бандитскую группировку, почти все участники которой погибли…
Нельзя сказать, что про 90-е у нас совсем не снимали. Во-первых, конечно, ряд фильмов Алексея Балабанова: помимо всем известных «Брат» и «Брат-2», «Жмурки» (2005) и «Кочегар» (2010); прогремевший в свое время фильм Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок» (1999) и два «Бумера» Петра Буслова в 2000-е. Нельзя не упомянуть сериалы «Бандитский Петербург» (2000-е), «Бригада» (2002), а также два недавних — «Чума. Новая сага о 90-х» (2015) и «Челночницы» (2018). Но из всех этих работ фактически только одну — «Челночницы» — можно назвать «сериалом о жизни»; все остальное — это так или иначе «о смерти». Так или иначе «героем» 90-х всегда оказывается бандит, которого у нас еще и стараются «понять». Между тем множество других изменений 1990-х — социальных, политических, экономических — почти не находят отражения в кино. Сергей Урсуляк пытается сломать это черно-белое изображение и показать саму жизнь 90-х. Именно жизнь — хотя и опасную, и тревожную.
— Вы знаете, наверное, что сегодня, когда автору сериала нужно показать, что наступили 1980-е или 1990-е годы, он применяет такой прием: в кадре начинает идти сильный дождь, снег или какая еще непогода. Множество сериалов попросту не решаются сказать что-то более конкретное о том времени, включая упоминание Горбачева или Ельцина. Сегодня на телевидении это табу. И вот вы взялись за эту тему. Пришло, наконец, время рассказать об этом широкому зрителю?
— Мне кажется, да. Те времена достаточно отстоялись, чтобы о них можно было говорить объективно. При этом, конечно, у каждого автора будет свой взгляд. Многие упрекают, например, Данелию за фильм «Я шагаю по Москве» — мол, такой жизни в 1960-е не было. Но тем не менее образ 1960-х ассоциируется в первую очередь с его картиной. Я буду рассказывать о 1990-х так, как я их запомнил. Я даже нагрузил главного героя какими-то собственными пристрастиями; он у меня, например, увлекается видео, что-то снимает постоянно. И мы видим 1990-е в том числе «глазами» его видеокамеры.
— После «Бандитского Петербурга» и «Бригады» громких сериалов о 90‑х у нас не появилось. У нас, по сути, нет даже визуальной привычки к 1990-м на экране, не сложилось традиции — как их изображать. Что предложите вы?
— Девяностые у меня в сериале будут… разными. Понятно, что время тяжелое, но мне не свойственно делать жесткую картину про плохих людей, я этого не люблю. Для меня основная проблема с экранизацией романа Алексея Иванова, который мне очень понравился, была в том, чтобы очеловечить этих людей, заставить зрителя их полюбить. Или, по крайней мере, заставить проникнуться к ним сочувствием. И для этого мне необходимо было найти что-то обаятельное в каждом герое. Нужно было найти юмор, потому что в романе его не хватало. И лирическую линию, которая у Иванова существует, но тоже довольно, я бы сказал, жестко. Впрочем, это вовсе не претензия на то, чтобы задать какой-то стандарт — у каждого были свои 1990-е. Кто-то, вполне допускаю, сделает про 1990-е совершенно другую картину, прямо противоположную — там будут реки крови и слез. Я в 1990-е начинал учиться режиссуре, мы были молоды, счастливы, хотели чего-то добиться, и никто из нас не воспринимал 90-е как время сплошного кошмара. Кошмар был, но существовал как бы параллельно: это и отсутствие еды, и денег, и так далее… Словом, это не было совершенно темное время, и картина у меня получается вовсе не темная.
— Вы говорили в каком-то интервью, что далекое советское время вам снимать привычнее. По идее, вам, наоборот, должно быть проще про «вчера» снимать?
— Проще? Нет, не проще. «Ненастье» — это одна из, может быть, немногих моих картин, где я шел практически на ощупь. Я долго искал стилистику, долго артистов подбирал. Притом что на главную роль я позвал Александра Яценко, который только что снимался у меня в «Тихом Доне», но даже к этому выбору, казалось бы, предсказуемому, я пришел каким-то «непрямым» путем… Еще сложнее было организовать съемки. Как ни странно, визуально от 1990-х у нас не осталось практически ничего. Если, скажем, военное время сохранилось в каких-то фрагментах улиц, домов, квартир плюс огромный материал изобразительный, реквизиторский, костюмы, то от 1990-х — практически ничего. Улицы категорически другие, дома другие, вид городов другой, одежда другая. Вот казалось бы, мы все ходили в джинсах в 1990-е. Но мы ходили в других джинсах, в других куртках, полувоенных, в этих кошмарных свитерах, привезенных из Турции. Была довольно бедная жизнь. И совершенно другой окрас. Сегодня ничего этого нет. В этом смысле снимать сложнее.