Арест Рамзая: кто виноват?
Труднообъяснимый парадокс: чем дальше отходят от нас события минувшей войны, тем больше сомнений возникает к устоявшимся за прошедшие десятилетия трактовкам отдельных эпизодов и глав в ее истории. Появляются малоизвестные или вовсе неизвестные прежде свидетельства и документы, возникают новые акценты и ракурсы, которые меняют каноническую «оптику». Только что вышедшая книга Александра Куланова «Зорге. Неудобный»* этот парадокс красноречиво иллюстрирует. «Огонек» публикует одну из глав книги с небольшими сокращениями.
Рихарду Зорге позавтракать не дали. Арестом руководил детектив Охаси, прибывший в участок Ториидзака в то же утро к 5 часам. Полицейские уже были готовы начать действовать, но перед домом Зорге стояла машина с германскими дипломатическими номерами — руководитель немецкого агентства новостей Вильгельм Шульце (Шульц) в этот ранний час записывал экспертное мнение более опытного коллеги по поводу отставки кабинета Коноэ. Представитель токийской городской прокуратуры Ёсикава Мицусада, курировавший действия следственной бригады, решил не рисковать и подождать, пока автомобиль уедет. Как только машина Шульце скрылась за поворотом, детектив Охаси громко закричал: «Мы пришли по поводу недавней аварии с вашим мотоциклом». Зорге открыл дверь, и опергруппа ворвалась в дом. Журналиста, как он был, в пижаме и шлепанцах, невзирая на его крики протеста, выволокли из дома и втолкнули в машину, чтобы через минуту высадить из нее у полицейского участка. Но и здесь арестованный не задержался — его отправили в тюрьму Сугамо.
Прокурор Ёсикава позже рассказывал: «Мы опасались, что Зорге будет стрелять в нас из пистолета. Несколько дней мы вели наблюдение за его домом. В то утро его посетил представитель германского посольства. После того как этот человек вышел от Зорге, мы вошли в дом и арестовали его».
Сохранился перечень найденных во время обыска вещей Зорге: «…три фотоаппарата, одна фотокамера с необходимыми принадлежностями, три фотолинзы (одна из которых телескопическая), фото-принадлежности, черный кожаный бумажник с 1782 долларами, шестнадцать записных книжек с подробностями связей с агентами и финансовыми расчетами, партбилет члена нацистской партии на имя Зорге и список членов партии, проживающих в Японии, Германский статистический ежегодник в двух томах (источник шифровальных таблиц), семистраничный отчет и схема, составленные на английском языке». Наконец, самое роковое — две странички машинописного наброска, также на английском, представляющие собой заключительное послание, готовое к отправке в Москву 15 октября. В доме Клаузена (радиста.— «О») был найден экземпляр этого же сообщения, наполовину зашифрованного, что дало основу для начала долгой драмы допросов. В список включили и огромную библиотеку арестованного (до тысячи томов), и рукопись книги о современной Японии, объемом около трехсот страниц, которую Зорге не успел закончить.
Одновременно с Зорге и Клаузеном был схвачен Бранко Вукелич (один из ключевых участников группы Зорге.— «О»). Его тоже взяли во время завтрака. Дверь открыла жена, и, когда полицейский вошел в комнату, Вукелич предложил ему кофе. Тот отказался и начался обыск. Полицейские нашли комплектующие к рации Клаузена, но не поняли, что это такое, тем более что жена Бранко — Ёсико — запутала их, сказав, что это часть фотолаборатории, а то, что ее муж — фотограф, им и так было известно. Вукелича увели, оставив улики, и жена арестованного выбросила рацию в мусор, упаковав так, чтобы мусорщики ничего не заподозрили.
На следующий день сотрудники токко (секретная служба.— «О») пришли к Анне Клаузен и… поселились у нее, ожидая в засаде гостей из советского посольства. Это значит, что полиции было прекрасно известно, что именно через Клаузенов поддерживается связь между двумя советскими резидентурами — легальной и нелегальной. Анна очень подробно живописала происходившие тогда события: «Только что я собиралась подняться по лестнице, как в этот момент группа полицейских вломилась в дверь. Один из них, как обезьяна, бросился ко мне, поймал меня за руку и вместе с подскочившими другими полицейскими вцепился в меня, не давая мне двинуться. Все другие с большими предосторожностями приступили к обыску. Сначала они боялись прикасаться к предметам, трясли меня за плечи и принуждали сказать, нет ли в доме адской машины. Я сказала, что нет, но они продолжали быть осторожными. В квартиру набилось до двадцати полицейских во главе с прокурором Ёсикава. Этот прокурор, подпрыгивая, тряс кулаками, тыкал их мне в лицо и приговаривал: ”Говори правду, коммунистка, я тебе покажу…“