«Я проваливалась в ритм романа»
Победителем премии «Русский буккер» в конце прошлого рода стала Александра Николаенко за роман «Убить Бобрыкина». «огонек» поговорил с молодым литератором, а также попробовал разобраться в закономерностях российского литературного рынка
Александра — художник, выпускница Строгановки, иллюстрировала книгу Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Ее роман написан ритмической прозой (переходная форма от прозы к поэзии). Главный герой, Саша Шишин, живет со своей властной матерью; грезит о школьной любви по имени Таня, вспоминает соседа Бобрыкина, от которого в детстве терпел притеснения. Разобраться, где явь, а где греза, с развитием романа становится все труднее, как, собственно, и ответить на вопрос, обозначенный в названии: сумел ли герой осуществить свой зловещий план? Победа на «Русском Букере» стала полной неожиданностью не только для автора, но и для всего литературного сообщества: критика еще до объявления победителя встретила роман большей частью прохладно. Прежде всего специалистов смутил язык — своим ярко выраженным усложненным ритмом с инверсиями и повторами, а также зыбкость сюжета, почти до предела cпрятанного и растворенного в сюрреалистической действительности. Были разочарованы и те, кто ждал от «Букера» признаний заслуг уже маститых авторов и торжества толстых, «классических» романов: ни одному из критериев победительница не соответствовала.
Между тем награда эта отражает всю двойственность литературного процесса в России. С одной стороны, всем хочется новых открытий. С другой — любое открытие тут же подвергается сомнению и даже обструкции. Все объясняется в конечном итоге просто: сегодня в России кризис описательной литературы. Роман «с сюжетом», десятком героев, которые куда-то «идут» или о чем-то «думают»,— все эти формы, кажется, окончательно себя исчерпали. Из них энергию не высечь. Премия «Русский Букер» претендует именно на поиск новых, не мейнстримовских путей в словесности, пытаясь найти средство спасения литературы «по соседству», например в художнической среде. «Случай Николаенко» именно такой. Любые сравнения с Сашей Соколовым и Венедиктом Ерофеевым (а именно с их манерой письма чаще всего сравнивают язык Николаенко) хромают, но они тоже кое о чем говорят, а именно об общей тоске по новому смыслу и языку литературы. Впрочем, так уже было — во времена того же Саши Соколова. Манера полустиха-полупрозы, в которой сегодня пишет Николаенко,— это в который раз попытка высечь «новые смыслы» с помощью самого языка. И награду Николаенко можно рассматривать именно как аванс, как надежду на выход из кризиса.
Но победа Николаенко — еще и очень рыночная вещь: даже такой локальный рынок, как литературный, сегодня не может существовать без периодических «открытий», пусть даже и формальных. Читатель, воспитанный рыночными отношениями, уже не может без регулярных эпитетов «сверхтонкий» или «сверхчувствительный»: эта привычка в точности сегодня экстраполируется и на литературу. Таким образом, можно сказать, что Николаенко с ее романом, похожим сразу на всю магическую русскую литературу 1970– 1980-х годов, попросту совпала с запросом рынка на обновление. И даже то, что она сознательно вторична по отношению к советскому «магическому реализму», также вписывается в рыночные ожидания. Николаенко при этом совершенно далека от какого-либо расчета; напротив, она соответствует представлению о «настоящем художнике» как об открытом, ранимом типе, «комке нервов». Штамп «Николаенко выбрало само время» тут оказывается как нельзя более точным: и в тех похвалах или хуле, которые на нее обрушились после победы, «виновата» не столько она сама, сколько, собственно, система, законы, по которым сегодня существует литературный рынок в России. Критик Лиза Биргер пишет в «Коммерсанте»: «Это точно не лучший русский роман прошлого года. Но и сама книга, и то, что она произвела впечатление, показывает прежде всего, насколько же мы бедные, насколько же нас до сих пор не отпустило». Сама же Александра Николаенко оказалась очень похожа на свою книгу: мечтательная, хрупкая и очень искренняя в своих порывах. «Огонек» поговорил с неожиданным триумфатором о том, как теперь становятся писателями и добиваются признания. Читателю самому предоставляется ответить на вопрос, чего в ее успехе больше — моды, везения или литературного дара.