Виктор Савиных: я обнаружил вокруг Земли ионосферный слой
Легендарный летчик-космонавт, трижды побывавший на земной орбите, дважды Герой Советского Союза, единственный академик среди космонавтов — Виктор Савиных. Его полет вместе с Владимиром Джанибековым на «мертвую» станцию «Салют-7» стал самым сложным в техническом отношении за всю историю космонавтики. Но не менее важной вехой в своей жизни Виктор Савиных считает руководство Московским университетом геодезии и картографии, который он когда-то окончил. О судьбе отечественной науки, образования, космонавтики академик и космонавт рассказал «Ъ-Науке».
— Виктор Петрович, вы родом из простой семьи, из деревни в Кировской области, где даже школы не было, приходилось пешком ходить в соседнюю деревню. Откуда эта тяга к знаниям, к науке?
— Мы все учились, считали, что иначе нельзя. И правильно считали.
— Все учились, но не все стали космонавтами, академиками. Что надо для этого делать?
— Ничего не надо делать. Тогда никто не думал о полетах в космос, никто не знал, кто такой Циолковский. И я не знал. В нашей школьной библиотеке книг о нем не было. Просто учился, потому что это было интересно. Не понимаю, как может быть по-другому.
— Помните момент, когда был запущен первый искусственный спутник?
— Я в это время учился на первом курсе железнодорожного техникума в Перми. На меня это произвело грандиозное впечатление: оказывается, не только самолеты могут летать, но и что-то выше, за пределы земной атмосферы!
Я, конечно, не очень понимал, что это такое и как выводится на орбиту. Потом уже начал об этом читать. А тогда мы собирались на берегу Камы — там есть сквер Козий загон (сейчас — сквер им. Решетникова, русского писателя-народника.— «Ъ-Наука»), а наше общежитие было совсем рядом — и смотрели в небо. По радио сообщали, когда над Пермью будет пролетать спутник, и мы все ждали этого момента. Когда увидели последнюю ступень ракеты, думали, что это спутник, радовались, ликовали. Спутника никто, конечно, не видел.
— В армии вы служили в топографических войсках. Это сыграло роль в том, что потом вы пошли учиться в Московский институт геодезии и картографии?
— Я служил сначала в топографических, потом в железнодорожных войсках, но и там, и там нужна была геодезия. Мы строили первую дорогу на вечной мерзлоте, по которой должны были возить сибирские нефть и газ. Начинали ее строить заключенные, продолжили железнодорожные войска, и я там был на передовой, в группе, прорубающей просеку для будущей дороги. У меня был теодолит — измерительный прибор для определения горизонтальных и вертикальных углов при топографических съемках и геодезических работах. Эта любовь к оптике потом и привела меня в МИИГАиК.
— Любовь к оптике осталась — раз после окончания вуза вы пошли работать на НПО «Энергия», где прошли путь от инженера до руководителя комплекса и тоже занимались оптическими системами для «Салюта», «Союза» и посадочных лунных модулей. А вашим шефом был будущий академик Борис Раушенбах. Каким он вам запомнился?
— Он был хороший человек, но на него падали все шишки, особенно после неполадок со станцией «Салют-2». Там вышла из строя ионная система, траектория полета была нарушена, полет сорван, и Раушенбаху пришлось все это как-то расхлебывать.
Я тогда курировал два прибора — один стоял на «Союзе», другие сейчас стоят на станциях — это ВШК (визир широкоугольный), лунная вертикаль, секстанты, в разработке которых я принимал непосредственное участие. Их, кстати, делали в Киеве на заводе «Арсенал», и я часто ездил туда в командировки. Очень хорошие остались воспоминания. Начальником над всем этим комплексом стоял Борис Черток.
— Знание оптических приборов для космических станций наверняка пригодилось вам, когда вы вместе с Владимиром Джанибековым полетели спасать вышедшую из строя станцию «Салют-7»?
— Да, я знал ее как свои пять пальцев. Я ведь к тому моменту уже летал на «Салют-6», а он практически такой же. Система управления, приборы, по которым строилась ориентация, навигация были ровно те же самые. Отличие состояло в том, что там появился солнечный телескоп, а Владимир Бранец с «Энергии» сделал к тому времени новую автоматическую систему определения местоположения станции для наблюдения на Земле. С помощью этой системы мы строили ориентации.