Лимит на секс: откуда взялся миф, что женщины моногамны
В напряженной сцене из «Секса в большом городе», где Саманта считает своих бывших перед сдачей теста на ВИЧ, героиню представляют как гордую уверенную в себе девушку, которой нечего стесняться. Однако эта зарисовка до сих пор выглядит революционно: мужчинам «разрешается» большее количество сексуальных партнеров, а женщины по умолчанию считаются моногамными. Forbes Woman рассказывает, откуда появилось такое убеждение и соответствует ли оно действительности.
«Так заложено природой»
Долгое время считалось, что моногамность женщин обусловлена биологией: раз главной целью нашего вида было размножение, самке нужно было привязать к себе самца, чтобы выжить самой и вырастить потомство. А наличие оргазма, который не нужен для зачатия, объясняли необходимостью поддерживать долговременную связь — чтобы было больше поводов оставаться с партнером.
Затем оказалось, что оргазм могут испытывать не только представители Homo Sapiens. И даже больше: приматологи выяснили, что самые «оргазмичные» животные — японские макаки — склонны к наиболее беспорядочным связям.
В ответ на это открытие стали появляться новые теории: например, что самки шимпанзе не прочь спариться с разными партнерами, чтобы получить лучшие гены для детеныша или чтобы несколько самцов несли ответственность за потомство. А фактор выживания, которым ранее объясняли моногамию, гораздо логичнее вписался в полигамный контекст: чем больше самцов заботятся о самке и ее потомстве, тем легче ей будет существовать — если один из самцов погибнет, рядом будет замена.
Биолог Алан Диксон поставил точку в этом вопросе в 1998 году, сказав, что прежнее объяснение женского оргазма притянуто за уши ради поддержания идеи моногамии. В своем обзоре исследований о сексуальности приматов он классифицирует людей как умеренно полигамный вид и считает, что «оргазм самки — это вознаграждение, которое усиливает ее желание к совокуплению со множеством самцов, а не с одним партнером. Таким образом провоцируется конкуренция сперматозоидов».
«Отличие людей от приматов состоит в том, что «человеческие» отцы берут ответственность за своих детей только после того, как в популяции появляется моногамия, то есть когда отцовство четко установлено», — подчеркивает в разговоре с Forbes Woman клинический психолог и руководитель службы психологической помощи медтех-сервиса Budu Татьяна Исраелян. Выходит, что моногамность у людей не обусловлена природой, а возникла как социальный конструкт, который позволял решить вопрос отцовства.
Деньги решают все
Фридрих Энгельс считал, что общество пришло к патриархатной моногамии из позиции равенства: все женщины принадлежали всем мужчинам, а все мужчины — всем женщинам. По мнению Энгельса, одной из точек перехода к моногамии стало возникновение «избыточного продукта», то есть имущества. Мужчине важно было передавать наследство потомству, и в эту идею удачно вписывался институт семьи и контроль за сексуальной жизнью женщин — «если она спала только со мной, это точно будут мои дети».