Коллекция. Караван историйЗнаменитости
«Мне смешно читать про хоромы за 130 миллионов. Ира никогда не стремилась к роскоши»
«Из дома Мирошниченко мы с Люсей шли совершенно молча, она не произнесла ни одного слова. Но, я думаю, Ира, как женщина умная, поняла, что значат ходящие скулы Гурченко, потому что она тоже насыщена этим чувством ревности. В этом они очень похожи. И все, мы на какое-то время перестали встречаться, общаться, звонить...» — об Ирине Мирошниченко рассказывает друг актрисы, пианист Константин Купервейс.
— Костя, ты уникальный человек. Познакомился с Ириной Петровной еще в 1973 году. Пятьдесят лет!
— Да, мы тогда жили еще на «Маяковской», с Людмилой Гурченко, Ира жила рядом. И один раз после какой-то премьеры в Доме кино, где Люся с ней поздоровалась, Ира говорит: «Давайте зайдем ко мне, я рядом живу». Я ее звал Ирой, поэтому буду так называть, как молодую, как живую... Мы зашли к ней. Очень маленькая квартира. Я не понимаю, о каких хоромах в центре города сейчас говорят...
— Это была та же квартира, в которой Ирина Петровна жила до последних дней?
— Та же. Она председателем кооператива МХАТа была тогда... Сейчас я читаю в журналах — «хоромы, потрясающая квартира...» Слушайте, если убрать Тверскую, потолки и то, что внутри, — это хрущевка, просто хрущевка, две параллельные комнаты. Из кухни сделана ванная, кухня — в каком-то углу, старые двери... Как могут люди, которые ни разу там не были, говорить, что это огромная, потрясающая квартира стоимостью 130 миллионов. Да о чем вы говорите! Ира никогда не стремилась к роскоши. Да, она не была миллиардершей, миллионершей, я не видел никогда у нее таких порывов.
Началось все вот с этого прихода к ней в гости, она очень хлебосольная, стала суетиться у стола. А стол такой, что только четыре человека сядет, и дальше повернуться некуда. И рядом комната чуть побольше, угловая, которая выходит на улицу Горького, сейчас Тверскую, от которой шум неимоверный даже с пластиковыми окнами, а тогда они были обычными. Но Ира любила этот шум... Она к Тверской привыкла, ей, когда она была молодой, нравилось чувствовать ритм большого города. Поэтому все ее квартиры в самом центре. Гостевая маленькая квартирка — в том же доме, однокомнатная. И мамина квартира в Гнездниковском переулке, тоже очень маленькая. Вот и все имущество.
— А еще пишут про «прекрасную дачу в Опалихе»...
— У нее государственная дача, которая была ей отдана пожизненно в аренду, по-моему, Лужковым, и собственности на это нет. Это было действительно только до ее смерти, как раньше госдачи. У Гурченко же тоже была такая. Ира ее меблировала очень красиво, во дворе поставила маленькую часовенку. У нее было замечательно, но она туда практически не ездила. И эта дача никак не идет в продажу, это все глупости.
— Ну да, на ней и закончилось это использование... А тогда, в 1973-м, у вас сразу пошло общение?
— Да, мы пришли к ней в дом, попили чаю, все было очень хорошо. Люся ее пригласила к нам тоже, она пришла. Это было общение, не касательно творчества, не касательно ничего, просто рядышком гуляли. «Ир, ты дома?» — «Да, ой, заходите». У нее болел позвоночник, уже тогда какие-то проблемы, это было еще до той катастрофы. Бывало, приходим с Люсей, а она на полу лежит. Ей от этого становилось легче.
— Ирина Петровна тогда жила одна?
— Она была одна. И никого я не видел у нее. Позже появился мужчина, «неконъюнктурный», так скажем. Доктор, реаниматолог, работающий на скорой помощи... У Иры многие знакомства произошли при вызове врача, так же она познакомилась со своей будущей помощницей. Его звали Володя, он был моложе Иры. Потом, через какое-то время, то ли Люся предложила, то ли Ира, решили поехать вместе в Пицунду отдыхать. Там был Дом творчества Союза кинематографистов. Мы с Люсей часто бывали в Пицунде, где отдыхали звезды советского театра и кино. Кого там только не было! Там работала директор Гугулия — женщина с затянутыми волосами, резким голосом, все ее побаивались. Даже крупные наши звезды... И мы поехали туда, Ира с Володей. Он был в первую очередь замечательным доктором, человеком с юмором, добрым, легким. Ира очень это ценила. Приятно, когда две такие пары выезжают. Мы прямо на пляже ловили с ним каких-то мидий, а Ира сидела в тени, не загорала вообще... Она боялась больше всего за свое здоровье.
— Уже тогда, да.
— Она природы опасалась — солнце нельзя, ветер нельзя, тут замочит, тут вдруг продует... Она не купалась. Но мы довольно весело проводили время, куда-то ездили, потому что у нас был друг, мэр Сухуми, замечательный человек, любящий актеров. Он внешне был просто Грегори Пек, высокий красавец. Заезжал за нами, возил по каким-то ресторанам, очень было интересно. Вернулись мы в Москву — опять все продолжалось. И вдруг в один прекрасный день Ира звонит мне и говорит: «Костя, я купила «Ямаху» домой, чтобы заниматься вокалом. Вы можете зайти с Люсей? Ты покажи мне, я вообще не знаю, с какой стороны к ней подойти».
Мы приходим, в небольшой комнате, которая у нее числилась самой большой, стоит эта «Ямаха», еще запечатанная. Я ее открыл, посмотрел, там очень все просто. Начал играть, вдруг Ира говорит: давай это споем, давай то споем. Мы забыли, что рядом сидит Людмила Марковна... Это был последний визит к Ирине Петровне.
— Она хоть промолчала?
— Она промолчала, она все это слушала, слушала... Потом я смотрю, скулы у нее заходили, говорит: «Ну ладно, все, давайте домой, нам надо собаку выгулять» — в общем, что-то она придумала. Домой с Люсей мы шли совершенно молча, она не произнесла ни одного слова. Но, я думаю, Ира, как женщина умная, тоже увидела ходящие скулы, потому что она тоже насыщена этим чувством ревности. В этом они очень похожи. И все, мы перестали встречаться, общаться, звонить. Причем без причины.
И вдруг в один прекрасный день, это был кинофестиваль, мы встретились с Ирой на какой-то тусовке. Люся говорит ей: «Куда ты пропала?» Как будто ничего не было. Мирошниченко ответила: «Да я не пропала, у меня все нормально, ну давай увидимся». У нее была иномарка, коричневый «додж», Ира очень любила американские машины, широкий такой красавец. Она даже не знала, что мы уже переехали в Безбожный переулок, это был примерно 1980 год, где-то так. Она говорит, я за вами заеду, и мы поедем на кинофестиваль вместе, погуляем.
Была очень интересная история. Я вышел гулять с собачкой, со знаменитым песиком Люси, который снимался в фильме «Любовь и голуби». Я с ним гуляю, вдруг подъезжает Ира. Я поднялся домой, взял Люсю, мы сели в машину и уехали. А про собаку забыли.
— Просто оставили?
— Я чуть с ума не сошел! А гулял он без поводка. Ну, песик был очень красивый, маленький, а Ира молодец — она, как только мы вспомнили про песика, быстро развернулась, приехала обратно, а он бедный стоял у подъезда, несчастный такой. Я его поднял домой, и мы поехали на кинофестиваль. И были ей очень благодарны. А вечером была встреча... Мы поехали в пресс-бар в гостинице «Россия». Кого там только не было! И вдруг Ира показывает на какого-то американского актера, бежит к нему, он: «О, Ирина!» Ее все знали, они обнимаются, целуются. На следующий день мы пошли на премьеру какого-то иностранного фильма. Ира всем интересовалась, всегда была в курсе, что нового.
— Вот какая она активная была, ей каждый день нужно было куда-то ехать.
— Очень, да. Потому что саму Люсю тяжело было вытащить куда-то... Короче, мы с ней поехали на какой-то фильм, я даже вспомню, по-моему, это был Бертолуччи, «Двадцатый век». В зале была гробовая тишина, потому что там были такие моменты, которые советская публика еще не видела. Никогда не забуду, люди даже друг на друга боялись посмотреть. А вечером был прием в Кремле, приближаюсь к интересному моменту. Сами понимаете, сколько там было кого... И вдруг Ира подводит к нам с Люсей мужчину и говорит: «Познакомьтесь, это Роберт Де Ниро». Де Ниро! Это же невероятно! Он ее знал, они поцеловались. Простой человек в белой рубашке с короткими рукавами и в черных брюках, и все. Это было очень интересно. Но тогда ни телефонов, ничего не было и, конечно, только в памяти это осталось. Я вижу эту толпу сейчас с бокалами шампанского, Ира стоит в окружении коллег, нарядная, красивая, общительная. На следующий день она говорит: «Я приеду с гостями». Конечно, Люся засуетилась: «Мама, готовь пирожки, еще что-то». Приготовили. Она приезжает с Настасьей Кински и нефтяным магнатом из Арабских Эмиратов.