Хлопотное дело
В руках кучки людей сосредоточена власть над артистами Большого театра. Так называемые клакеры вершат судьбы при помощи аплодисментов. GQ попытался узнать больше о людях, которых вы точно слышали, но вряд ли когда-нибудь видели.
Одно из самых малоизученных явлений Большого театра — клака: организованная группа людей, слаженно хлопающих на спектаклях. Про них ходят страшные легенды: будто бы они могут как возвысить нужного артиста, так и уничтожить карьеру неугодной балерины. Специально для GQ действующий и бывший сотрудники театра немного приоткрывают завесу этой тайны.
Балетный танцор Игорь Цвирко хотел бы остаться в памяти человечества, но не уверен, что готов платить за попадание в вечность. Он знает, что почти все великие артисты умирают одинокими и несчастными — и Фредди Меркьюри, и Майкл Джексон, и Эми Уайнхаус, и Рудольф Нуреев. Последнего он танцевал в постановке режиссера Кирилла Серебренникова и хореографа Юрия Посохова «Нуреев» в декабре 2017 года. «Исполинский» спектакль, как его назвали в прессе, пережил непростую судьбу: запланированную на лето 2017 года премьеру руководство театра отменило, режиссера арестовали по делу «Седьмой студии», премьерный показ с участием 200 артистов подготовили за 11 репетиционных дней, и финал представления публика встретила 15‑минутной стоячей овацией. Цвирко рассказывает, что по крупицам собирал образ своего Нуреева — читал книги, изучал фотоальбомы и архивные интервью: «Я увидел глубоко одинокого человека, фаната своего дела, который старался стать не просто лучшим в своей профессии, а великим и делал все, чтобы его запомнили как дьявола в танце. Для меня он пример жуткого, убийственного профессионализма — не давал себе спуску, проводил порядка 315 спектаклей в год. Он единственный артист балета, который смог накопить на остров, на котором, к сожалению, остался один в силу своего сложного, неукротимого характера, необузданной мощи эмоций». Вероятно, предполагает Цвирко, Нуреев-Меркьюри-Джексон за свой дар и исступление публики должны были заплатить немыслимую для него цену. Однако говорят, что иногда исступление обходится намного дешевле.
В январе 2019 года Игорь Цвирко и его жена, балерина Евгения Саварская, возвращаются в Большой театр после полугода жизни в Будапеште. Чета уехала работать в Венгерский оперный театр, но поняла, что не может вынести нового быта, непривычного устройства рабочих процессов и разлуки с 9‑летним сыном Левой, которого пришлось оставить в Москве. «Главной мотивацией нашего отъезда была усталость от рутины, когда кажется, что наилучший выход — попробовать что-то поменять, — объясняет артист. — Но проходит время, и ты понимаешь, что без своего дома — а Большой стал неотъемлемой частью моей жизни — приходится тяжело». Себя Игорь Цвирко признает крепким ремесленником и трудоголиком — в 2007 году после окончания Московской государственной академии хореографии он попал в кордебалет Большого театра, и особых карьерных успехов ему не прочили. Но Цвирко человек упрямый, аккуратный и всегда старается выдать больше, чем от него ждут. В 2009 году юный Цвирко за 15 минут до спектакля узнал, что ему срочно нужно выступить в сольной партии «Золотого века»; в 2016‑м почти случайно оказался в роли графа Альберта в «Жизели» Юрия Григоровича из-за травмы основного артиста. Удача, говорит он, определяет многое в его деле: «Театр — достаточно непростая вещь. Меняются руководители, меняются хореографы. Где-то тебя выбирают, где-то не замечают, и ты зависишь от множества факторов». Удачи в Будапеште не случилось — обещанные спектакли и партии перенеслись на неопределенный срок. Если спросить Цвирко, как бы он описал главную борьбу своей жизни, он без раздумий ответит: «Через тернии к звездам».