Лесная добыча
Поташ, деготь, смола и юфть были важнейшими товарами российского экспорта наряду с корабельной древесиной.
«Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи… Лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится все беднее и безобразнее» — это из монолога чеховского Астрова. Действительно ли в конце XIX века сложилась столь драматическая ситуация с лесом, хищнически вырубаемым промышленниками?
Поташные войска
Историческое ядро России — лесистый район вокруг и севернее Москвы. Вплоть до XVII века русские (за исключением казаков) избегали открытых пространств, да и после заселение степей шло медленно и состоялось в основном в XIX веке. Поэтому русский человек жил в лесу и лесом, который давал ему материал для постройки жилища, отопления, орудий труда и утвари, транспорта и обуви — лаптей, для которых драли лыко.
Важнейшим предметом торговли был не круглый лес и пиломатериалы, а продукты глубокой переработки древесины. Вывозить ее в Европу было не так выгодно, как товары с добавленной стоимостью — поташ, смолу и деготь. Россия была более удалена от европейских потребителей, чем Скандинавия, и внутри страны были слишком большие расстояния, что делало стволовую древесину и тес слишком дорогими. Именно лесохимия стала первой отраслью промышленности России в значимых масштабах. Из дерева получали уголь, деготь, поташ, скипидар, канифоль, вар (корабельную смолу), уксусную кислоту и многое другое. Ремесла смоловаров и углежогов были в числе наиболее распространенных и уважаемых на Руси. Поташ (карбонат калия) вырабатывался из золы, для получения килограмма поташа сжигалась тонна древесины. Он шел на изготовление мыла, стекла и селитры для пороха. Россия уже в начале XVII века наладила производство этой соли, ставшей одним из наиболее интересных для иностранных купцов товаров.
Бочка русского поташа стоила в Нидерландах от четырех до восьми рейхсталеров. Голландские, фламандские и английские ремесленники использовали поташ в основном как замену квасцам при окраске тканей. В ответ на внешнеэкономическую конъюнктуру по всей лесной зоне России, от севера Левобережной Украины до Урала, возникли поташные заводы («будные станы»), где сжигались лесоматериалы (в первую очередь отходы производства, но также и цельные стволы) для производства экспортного сырья. Наибольшее количество поташных заводов было расположено на Верхней Волге и в районе Вологды, где имелись и густые леса, и речные пути для вывоза продукции. По Северной Двине поташ спускали в порт Архангельска.
С поташом связана одна из первых попыток иностранных инвестиций в Россию. Голландец Карел дю Мулен в 1631 году получил в исключительное пользование вологодские леса, чтобы жечь поташ. Также ему была дана десятилетняя монополия на его экспорт, за что он должен был платить по рублю с бочонка. Но за 10 лет голландцу не удалось выстроить стабильный бизнес, хотя ему разрешили расширить район операций вплоть до Самары. Царь лишил его эксклюзивных прав и передал их англичанину Саймону Дигби, который с компаньонами смог охватить почти все Верхневолжье и Вологодчину. Преемником Дигби после его смерти стал Уайт, его инвестиции в поташное производство составили 7000 рублей. Другой англичанин, Александер Кроуфорд, действовал в муромских лесах. Бизнес развивался стабильно: ежегодно производилось 80–160 т поташа, а в лучшие годы — до 310 т.
Однако в 1649 году прибыльные заводы англичан были переданы в казну. В 1668 году аналогичная судьба постигла предприятия боярина Морозова в Сибири. В 1681-м была введена госмонополия — по образцу меховой — на экспорт поташа. Всю продукцию поташных заводов следовало сдавать в казну, которая сама уже продавала ее иностранным купцам. Как пишет финский историк Ярмо Котилайне, в середине XVII века поташ составлял четверть всего экспорта из Архангельска.
Другой кластер поташных заводов возник в районе Брянска и Северской Украины. В 1659 году даже было запрещено дальнейшее их расширение ввиду опасности полной вырубки леса в этих местах. Экспорт поташа сократился до 10% от всего вывоза из России к концу XVII века в связи с началом эксплуатации лесов Северной Америки, вновь, как и в случае с бобровыми мехами, выступившей конкурентом России.
При Петре I центром поташного производства стало село Починки в мордовских лесах, где была учреждена Главная императорская поташная контора. Монополия строго оберегалась царским указом: «А, кроме того, нигде никому отнюдь поташа не делать, и никому не продавать под страхом ссылки в вечную каторжную работу. А которые по всяк год в деле — продажа быть поташом по 1000 бочек в год». В 1701-м было изготовлено 1343 бочки (почти 690 т). Под них выделялось до 1000 подвод, на которых поташ везли в Архангельск. Для выполнения задания царя требовалось вырубать ежегодно полторы тысячи десятин леса.