Опыты / Кино
Старая пленка
В доворелюционной России бурно развивался фото- и кинобизнес.
В начале июля 1896 года молодой репортер «Нижегородского листка» писал в своей заметке: «Я был у Омона и видел синематограф Люмьера — движущиеся фотографии. Впечатление, производимое ими, настолько необычайно, так оригинально и сложно, что едва ли мне удастся передать его со всеми нюансами». С момента рождения кино в Париже у братьев Люмьер прошло лишь полгода, но жители волжских городов уже приобщались к новинке. Репортер «Листка» печатал и рассказы — под нарочито грубоватым псевдонимом «Максим Горький». К слову, его пасынок Юрий Желябужский стал одним из первых профессиональных русских кинооператоров, а жена Мария Андреева поучаствовала в создании отечественной киноиндустрии.
Новые ателье
Важнейшим изобретением XIX века наряду с телеграфом, железными дорогами и пароходами стала фотография. Мечта человечества о механическом воспроизведении образов окружающего мира была реализована в конце 30-х годов позапрошлого столетия во Франции изобретателями Нисефором Ньепсом и Луи Дагером, по имени которого первоначальный способ фотографирования получил название «дагеротипия».
С самого начала фотография создавалась как сугубо коммерческое предприятие. И сам Дагер, и его английский соперник Тальбот, предложивший альтернативный способ фотопечати, тщательно скрывали от публики секреты своего изобретения. Патентное право во Франции работало плохо, и Дагер добился от правительства получения ежегодной пенсии в 6000 франков для себя и 4000 для наследников скончавшегося к тому времени Ньепса. В обмен технология дагеротипии перешла в общественное достояние. Тальбот, напротив, пошел путем получения патента. Профессиональные студии платили ему £300 в год, любители — сперва £20, затем цена упала до £4 за получение лицензии на съемку и печать, что на первых порах замедлило распространение фотографии в Британии.
«Я был у Омона и видел синематограф Люмьера — движущиеся фотографии. Впечатление едва ли удастся передать»
К середине 1840-х годов фотопортретирование стало успешным бизнесом. По всему миру распространились дагеротипные ателье, а в США вырос целый город Дагеровиль со множеством студий. Теперь не нужно было платить немалые деньги художникам, чтобы получить свое изображение. Стало престижным заказывать портрет не у знаменитых живописцев, а у модных фотографов, например у Надара в Париже. В те годы Россия вовсе не была отрезана от европейского прогресса. Иосиф Гамель, российский ученый, выполнявший роль агента правительства по отслеживанию новейших технологий (он приложил руку и к телеграфу, и к железным дорогам), уже в 1839-м (год рождения фотографии, когда и Дагер, и Тальбот известили публику о своих изобретениях) прислал в Петербург подробные отчеты об открытии и сами аппараты. В 1840 году русский фотограф-самородок Алексей Греков уже основал в Москве «художественный кабинет» для тех, кто желает получить свой портрет «величиной с табакерку». Однако изобретатель оказался плохим дельцом и быстро прогорел, с долгами он не мог расплатиться до смерти. Это было типично для XIX века: многие прославленные фотографы, такие как француз Андре Дисдери или американец Мэтью Брейди, внесшие большой вклад в развитие своего искусства и бывшие одно время богачами, умирали в нищете, не выдержав конкуренции, когда их инновации становились достоянием многочисленных соперников.
Но как бы там ни было, вывеска «Фотография» стала в российских городах к 1860-м годам столь же обычной, как «Трактир» или «Пивная». Владельцами ателье часто становились бывшие художники, как, например, Андрей Деньер, но уже через поколение, напротив, художники начинали подрабатывать ретушерами у фотографов, как Крамской или Куинджи. Деньер и Сергей Левицкий стали первыми русскими фотографами, добившимися прочного успеха в 1850–1860-е годы. Оба снимали членов царской фамилии, ибо звание «фотографа их Императорских Величеств» служило наилучшей рекламой. Они же усиленно печатали портреты русских писателей, чьи имена были в центре внимания публики, и эти портреты пользовались большим спросом.
Поскольку аристократы подолгу жили во Франции, Левицкий открыл ателье и там. Газеты писали о нем: «Владеющий ныне в Париже лучшим фотографическим заведением, вполне артистическим, завален и там работой. В этом заведении приготовляется ежедневно до 1500 карточек, и все же далеко не все заказы удовлетворяются».
Владельцами фотоателье становились бывшие художники, но уже через поколение художники начинали подрабатывать ретушерами у фотографов, как Крамской или Куинджи
Много выдающихся фотографов вышли из иностранцев, которые заполнили открывшуюся рыночную нишу, — Карл Бергамаско, Карл Булла, Альфред Лоренс. Доход последнего превышал 15 000 рублей в год, и он считался скромным — Булла в зените своей славы имел более 250 000 рублей. Уже в 1870-е годы в Санкт-Петербурге насчитывалось 110 фотографических заведений. Дюжина карточек обходилась клиенту от 75 копеек до рубля. И лишь у «культовых» фотографов цена поднималась до 3–4 рублей.