TatlerСтиль жизни

Preview / Коллекционер

Глаз во­пи­ю­ще­го в пустыне

В сле­ду­ю­щем году бон­ви­ван труд­ной судь­бы Роберто Поло при­ве­зет свою кол­лек­цию в ГМИИ, а пока смот­ри­те на нее в Брюсселе.

Текст: Алексей Тарханов («Ъ»)

В то вре­мя пока в Пушкинском об­суж­да­ют гря­ду­щую в сле­ду­ю­щем году вы­став­ку «Бельгий­ский аван­гард. Шедевры из со­бра­ния се­мьи Поло», гла­ва этой се­мьи за­пус­ка­ет в Брюсселе про­ект «Живопись по­сле пост­мо­дер­низ­ма». Вам по­нра­вит­ся био­гра­фия вла­дель­ца этой живописи.

Одна про­бле­ма — ше­сти­де­ся­ти­пя­ти­лет­ний Роберто Поло хо­чет го­во­рить со мной об ис­то­рии ис­кусств, а не о лич­ной ис­то­рии. Но что же де­лать, если они так тес­но спле­те­ны? Передо мной ве­ли­кий кол­лек­ци­о­нер и зна­ме­ни­тый свет­ский пер­со­наж. Он за­ка­ты­вал балы в Париже, Нью‑Йорке и Монте‑Карло, был же­нат на пер­вой кра­са­ви­це Америки, вла­дел до­ма­ми и квар­ти­ра­ми в трех сто­ли­цах мира, имел изу­ми­тель­ное ху­до­же­ствен­ное со­бра­ние — и по лож­но­му об­ви­не­нию ли­шил­ся все­го. Оказался в тюрь­ме, по срав­не­нию с ко­то­рой Бутырка — са­на­то­рий. Вышел, вос­крес, вер­нул­ся. Он граф Монте‑Кристо кол­лек­ци­он­но­го дела. Дюма‑папы на него нет.

Роберто Поло но­сит бе­лую бо­ро­ду Санта‑Клауса, но тон­кая та­лия и мо­ло­дые гла­за за­став­ля­ют вспом­нить юно­ше­ские фо­то­гра­фии, где он вы­ли­тый ге­рой Голливу­да, кра­са­вец с вы­со­ким лбом и чер­ны­ми во­ло­са­ми. Говорит так, что по­нят­но — его не слу­чай­но в два­дцать че­ты­ре года сде­ла­ли про­фес­со­ром. Он и те­перь спо­со­бен убе­дить любого.

Мы си­дим в его брюс­сель­ской га­ле­рее, где сей­час идет вы­став­ка фо­то­гра­фа агент­ства «Магнум» Карла де Кейзера. Тот съез­дил на Кубу как раз пе­ред тем, как Америка сме­ни­ла гнев на ми­лость и сня­ла бло­ка­ду с Острова сво­бо­ды, ко­то­рый так и не су­мел этой сво­бо­дой воспользоваться.

— У Карла по­тря­са­ю­щее чу­тье, — со­об­ща­ет мне Поло. — Он сни­мал раз­де­лен­ный Берлин как раз пе­ред тем, как сте­на пала. А сей­час по его фо­то­гра­фи­ям бу­дут изу­чать по­след­ние дни дик­та­ту­ры Кастро.

На сним­ках — жи­во­пис­ней­ший го­род, за пять­де­сят семь лет съе­ден­ный со­ци­а­лиз­мом как тер­ми­та­ми. С порт­ре­та­ми Фиделя и Че Гевары на сте­нах. Для нас, со­вет­ских, они все еще ге­рои, для Поло — с са­мо­го на­ча­ла зло­деи и палачи.

С дав­них лет аме­ри­ка­нец, а те­перь еще и бель­ги­ец, Поло все рав­но счи­та­ет себя ку­бин­цем. Он ро­дил­ся в Гаване. Семья отца — ин­же­не­ры, ма­те­ри — му­зы­кан­ты, опер­ные пев­цы. Папа с бра­тья­ми стро­ил за­во­ды по всей Латинской Америке. Как и в дру­гих при­лич­ных се­мьях, в доме пре­зи­ра­ли Батисту, сол­да­фо­на и узур­па­то­ра. Но ко­гда «бар­бу­дос» его про­гна­ли, но­вая дик­та­ту­ра ока­за­лась по­страш­нее прежней.

Отец за­брал жену с детьми и уехал сна­ча­ла в Штаты, по­том в Перу, где у него были пред­при­я­тия и сбе­ре­же­ния. Призрак ком­му­низ­ма на­стиг и там: все было на­цио­на­ли­зи­ро­ва­но. Но то, что вер­нув­ши­е­ся в США ро­ди­те­ли ста­ли небо­га­ты, раз­вя­за­ло Поло руки — мо­ло­дой че­ло­век мог за­ни­мать­ся тем, что ему нра­ви­лось, и де­лать соб­ствен­ную карьеру.

Поло учил­ся на ху­дож­ни­ка и ис­то­ри­ка ис­кусств в ва­шинг­тон­ской арт‑шко­ле Corcoran (это хо­ро­шее ме­сто, его окон­чил, к при­ме­ру, Дэвид Линч). Первые «пер­со­нал­ки» про­шли в ше­сти­де­ся­тые в са­мой мо­ло­дой и сме­лой га­ле­рее сто­ли­цы Jefferson Place. На том эта­пе Поло не толь­ко учил­ся и пи­сал — он па­рал­лель­но за­ра­ба­ты­вал на жизнь, на­би­рал уме­ния, ко­то­рые по­том его про­сла­вят. В ма­стер­ских юве­ли­ров при­вы­кал к дра­го­цен­ным кам­ням и раз­ви­вал вкус к укра­ше­ни­ям. Потом его на­зо­вут од­ним из де­ся­ти глав­ных кол­лек­ци­о­не­ров юве­лир­ных ше­дев­ров XX века — в од­ном спис­ке с Ричардом Бёртоном и гер­цо­гом Виндзорским.